Однако при этом оно теряло свою цельность.Но что же было на уме у этого манта-рэя? Почему вдруг ему вздумалось попрыгать здесь, в двух шагах от нее, когда море было пустым на многие километры вокруг? На острове считалось, что манта-рэи выпрыгивают из воды лишь затем, чтобы избавиться от паразитов — мелких тварей, пристающих к большому животному с целью пропитания. Некоторые из этих паразитов — маленькие рачки, пиявки и черви — вырывали норки в теле манта-рэя и питались его плотью. Были также рыбки под названием прилипало или ремора с присосками на голове. Они не считались паразитами, а просто присасывались к манта-рэям, чтобы перемещаться на большие расстояния, не причиняли им никакого вреда и питались тем, что манта-рэи не успевали поедать на своем пути.Хобим утверждал, что, подпрыгнув в воздух, манта-рэи лишали паразитов кислорода (те, как и сами рыбы, получают кислород из воды, а не из воздуха) и этот внезапный шок заставлял паразитов отцепиться от хозяина. Если же это не помогало, они в конце концов отлетали от удара, когда манта-рэи плюхался назад в воду.Все, что говорил Хобим, казалось Паломе логичным. Но на этом манта-рэе не было видно паразитов, и в том, как он совершал свои прыжки, чувствовались сила, энергия и возбуждение.Слухи, ходившие на острове, призывали опасаться манта-рэев. Поговаривали, что они пожирают неосмотрительных моряков и рыбаков. Непослушных детей пугали, обещая бросить в море вместе со стаей этих рыб.Но Палома помнила, как несколько месяцев назад она так же ныряла у подводной горы и увидела манта-рэя с поверхности воды. Тот «летел» по воде с грациозностью ястреба, поднимаясь и опускаясь, словно на ветру. И что удивительно, никто из обитателей подводной горы не испугался его, не бросился прочь с его пути и не попытался укрыться в камнях. Они словно знали, что манта-рэй сам будет стараться их избегать: он то слегка поднимал крыло, чтобы пропустить под собой пару морских окуней, то опускался ниже, проплывая под косяком каранксов.В тот день на краю подводной горы, за небольшим косяком рыб, вода казалась серой и мутной — знак того, что целое облако планктона затянуло на отмель. Манта-рэй двинулся в сторону этого облака и, приблизившись к нему, вновь заставил Палому поразиться. Он развернул свои столь устрашающие рога в стороны, и те оказались двумя гибкими плавниками. Манта-рэй заработал ими, загоняя воду с планктоном себе в пасть.Сделав три ходки через планктонное облако, он, явно удовлетворенный, поднялся наверх и исчез вдали.И вот сейчас, когда ее дыхание успокоилось, а пульс замедлился, Палома сидела и ждала, не выпрыгнет ли манта-рэй еще раз. Ей хотелось еще раз увидеть вблизи, как тот вырвется на поверхность, услышать его рев и вновь стать свидетелем водяного взрыва.Когда через какое-то время тот так и не появился, Палома опустила лицо в воду и огляделась вокруг. Должно быть, манта-рэй ушел на глубину, поскольку жизнь на горе вернулась в обычное русло. Тогда Палома решила опять нырнуть на дно.Она сделала несколько глубоких вдохов и стала быстро опускаться по якорной веревке. Найдя ту же скалу, она снова обхватила ее ногами. Интуиция подсказывала ей, что должны произойти какие-то изменения на дне, вызванные событиями на поверхности. На самом деле ничего не изменилось: те же рыбы плавали вокруг тех же подводных скал, те же мурены высовывались из тех же нор, те же каранксы проплывали мимо в поисках еды.И все же произошла одна перемена, и, хотя Палома знала, что это должно было случиться, ей стало грустно. Рядом, в небольшом ущелье, тот же спинорог метался взад и вперед. Но теперь вокруг никого не было. Никто не провоцировал и не атаковал его, а движения спинорога стали теперь другими — менее агрессивными и более беспомощными. По крайней мере, так показалось Паломе, и она поняла, что икру спинорога все-таки похитили и он пытается найти ее, почти обезумев и потеряв надежду. Еще одна рыба проплыла мимо. Она была толстой, и плавники казались непропорционально маленькими для такого туловища. Палома подпустила ее как можно ближе и внезапно схватила обеими руками за круглое туловище. Она старалась держать рыбу не слишком крепко и ждала, что же будет дальше.Сначала рыба попыталась вырваться, а потом вдруг стала надуваться, как воздушный шар. Чешуя на ее спине оттопырилась, превратившись в жесткие белые колючки, губы поджались, а глаза почти исчезли в распухшем теле. При этом рыба неистово размахивала плавниками, которые теперь выглядели неправдоподобно маленькими.Палома несколько раз подбросила пальцами этот колючий мячик, затем поднесла выпуклую рыбью морду к лицу. Иглобрюх больше не боролся. Он сделал все, что мог, превратившись в неаппетитное угощение, и теперь просто пристально глядел на Палому. Она осторожно отпустила его, и тот быстро убрался прочь. Подплывая все ближе к своему убежищу в скалах, иглобрюх постепенно сдувался и принимал прежнюю форму. Колючки на его спине улеглись и опять превратились в чешую. Когда он оказался у знакомой расщелины, он с легкостью смог протиснуться внутрь и оказался в полной безопасности.Палома снова почувствовала биение пульса в висках. Ощущение было совсем слабым, и у нее оставалось достаточно времени, чтобы вернуться на поверхность. Однако по природе своей и благодаря наставлениям отца Палома была предусмотрительной и полагала, что лучше пускай у нее будет достаточно воздуха, когда она поднимется на поверхность, чем оставаться до конца на глубине и подвергать себя опасности. Поэтому она оттолкнулась от дна и стала подниматься, повернувшись лицом к покрытой кораллами горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64