– Это для актрисы у меня овес, – смеялся старик, пробуя хлыст. – Я ей убавлю порцию-то, чтобы дурила меньше. Вишь, какое представление задает…У! шельма!..
После долгой возни новокупка наконец была запряжена, но вся дрожала и все оглядывалась назад, как мы будем садиться. Мальчик-кучер стоял у ворот, ожидая момента, когда можно будет их распахнуть. Наконец мы с о. Андроником сидим в кошевой, ворота открыты, и лошадь вихрем выносит нас на улицу, где начинается вторая половина представления. Отец Андроник, намотав вожжи на руки, напрасно старается сдержать ход новокупки, которая скачет по дороге козлом, задрав голову. Наша кошевка летит стрелой по широкой улице к выезду; в нырках нас так встряхивает, что нужно держаться обеими руками за раму экипажа.
– Держи меня, братчик! – просит о. Андроник, откидываясь веем телом назад, чтобы сильнее натянуть вожжи.
Но последние слова он проговорил уже за кошевой, потому что лошадь сделала неожиданный поворот за угол, в другую улицу, и старик выкатился из экипажа, как тыква. Это происшествие окончательно взбесило лошадь, и она понеслась по улице, как стрела. В одном нырке я тоже вылетаю из кошевой, а о. Андроник потащился на вожжах дальше. Через минуту лошадь, кошевая и о. Андроник исчезают на повороте улицы, а я отправляюсь к себе на квартиру, благо катастрофа произошла недалеко от дома Фатевны. Вся шуба у меня в снегу, в одном колене чувствуется боль, и я, ругая новокупку и о. Андроника, подхожу к отворенным воротам своей квартиры. На дворе застаю живую картину: у столба стоит привязанная новокупка, одна оглобля расщеплена, о. Андроник, в разорванной шубе, весь в снегу и без шапки, напрасно старается отбиться от Фатевны и Паганини, которые тащат его под руки в горницу.
– Нет уж, дева, сам приехал, так нечего кочевряжиться!.. – кричит: Фатевна, ухватившись за рукав шубы о. Андроника. – Вон как на тебе одежда-то вся испластана…
– А все твоя лошадь, Фатевна, – ругается старик, уступая силе. – Это не лошадь, а дьявол!..
Костюм у о. Андроника в самом печальном виде: передняя пола шубы изорвана, потому что он проехал на собственном животе целых три улицы; один конец гарусного шарфа оторван, одна нога без калоши. Пока я шел, новокупка протащила о. Андроника две улицы, прямо повернула к дому Фатевны, где, на беду, ворота были отворены, и втащила о. Андроника во двор самым торжественным образом.
– Тебе, дева, на козлухах ездить, а не на конях, – говорит Фатевна, стаскивая в передней разорванную шубу с гостя.
– Это твоя работа! – огрызается о. Андроник.
– Нет, лошадь-то умная: знает, что сердиться нехорошо, и привезла тебя к нам. Я сейчас самоварчик, отец Андроник, спроворю и всякое прочее. Милости просим, дорогой гостенек. И поговорка такая есть: званый да жданный гость мил хозяину, а нежданный вдвое…
К счастью, о. Андроник отделался только разорванной тубой и легким ушибом левой руки. Особенно серьезных повреждений не оказалось, и после двух рюмок водки старик был в самом хорошем расположении духа. Посланный на разведки Денисыч принес потерянные шапку и калошу.
– Вот и отлично, – торжествовал Паганини, не зная, как ему угощать о. Андроника. – Действительно, лошадь-то недурно сделала… а?
– Подлец ваша лошадь, вот что!.. – уже добродушно гремел о. Андроник, приводя в порядок свою спутанную бороду. – Она меня уже не в первый раз так угощает… А я все-таки держусь на вожжах – и конец делу, так на брюхе за ней и качу.
Примирение о. Андроника и Фатевны состоялось при самой торжественной обстановке, и мы проболтали до позднего вечера, удерживая развеселившегося старика под разными предлогами. Появилась на сцену даже смиренная Глафира, которая прежде всего подошла под благословение к о. Андронику и долго не соглашалась разделить веселую компанию.
. – Да садись, чего ты галеганишься? – упрашивал вместе с другими о. Андроник. – Ведь уж я знаю, что ты меня всего в стихах описала… Да. Ну, признавайся: ведь описала, братчик?..
– Уж какие стихи, отец Андроник! – скромно отзывалась.
Глафира, закрывая рот своей костлявой, длинной рукой, – Еле ноги таскаем. Вот теперь с приданым Феклисте с ног сбились… не шутка место! Тоже в закон девиса вступает, надо все выправить форменно… А как у вас новокупка-то, отец Андроник?
– Ох, не спрашивай!.. Камень на шею – вот мне что ваша новокупка, братчик! Ведь ты вместе с Фатевной тогда продавала лошадь… а?
– Не знаю ничего я в этих конях, отец Андроник. Это все Фатевна, у ней спрашивайте… А я действительно видела, как вы покупали лошадку, тогда еще порадовалась. Думаю про себя: веселенькая лошадка досталась отцу Андронику, славная…
Паганини тоже развеселился и несколько раз проговорил:
– Эх, Паньши-то нет, а то мы такую «Раззоренную» спели бы, что чертям тошно…
– А я на Паньшу не сержусь, братчик, – добродушно басил о. Андроник. – Он не от ума в клеветники обратился… Судить меня с Егоркой хочет… Да. Ежели разобрать, так меня и беспокоить им не следовало бы…
Воспоминание об измене Паньши, как ножом, обрезало веселое настроение о. Андроника, и он начал прощаться. Фатевна, однако, взяла с него слово приехать в гости через день, когда у ней назначен был официальный бал.
Обещать-то я тебе пообещал, – говорил старик, надевая в передней шапку, – а не знаю, может, и обману… Ведь меня в консисторию вызывали опять, а я написал, что болен. Егорка узнает, что я по гостям хожу, накляузит так, что не расхлебаешь.
– Ну, дева, чего испугался: был нездоров, а тут бог здоровья послал, – успокаивала Фатевна с своей обычной находчивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22