Блез узнал, что правитель пытался отравить любовницу Императора и уже не вернется в город, но его заместитель-холленниец не желал ничего слушать, он отказывался видеть, что город вымирает от голода, и запер запасы зерна на замок. Блез нашел способ попасть на верфи, казалось, что его главным талантом была способность проникать в те места, в которые было невозможно попасть, и мы разделили зерно между людьми. Фаррол хотел прикончить холленнийца, но Блез заявил, что у нас нет времени, чтобы сделать все правильно. Он хотел справедливости, а не мести. Этот набег был подготовлен еще хуже, чем в Вайяполисе. Городской гарнизон шел за нами по пятам, и у Фаррола не осталось времени даже на его традиционную живопись. Он удовольствовался тем, что просто бросил холленнийца посреди толпы в бедняцком квартале.
В следующий раз мы всемером оказались на пропускном пункте на границе, где капитан-базраниец набивал свои сундуки полученной с путешественников мздой. Когда маленький отряд обложил дом капитана снопами соломы, а вместе с ним и казармы и пропитал солому ламповым маслом, похищенным из ближайшего чулана, я попробовал убедить Блеза, что иногда лучше просто сообщить Императору о происходящем, а не поджигать людей в их постелях. Фаррол тут же обвинил меня в сочувствии дерзийцам.
– Наверное, он нашел среди них доброго хозяина. Или хозяйку, богатую дерзийскую корову, от прелестей которой у него протухли мозги.
– Даже протухшие мозги осознают разницу между заслуженной казнью и бессмысленным убийством, – ответил я.
– Мне необходимо, чтобы мои уроки пошли впрок, – заявил Блез. – У меня нет времени умолять или подкупать несколько десятков чиновников, чтобы попасть к Императору. Кроме того, Императору нет дела до несправедливостей, так же как и его чиновникам.
– Но в домах невинные люди: дети, рабы, простые солдаты. Многие из них понятия не имеют, что творится на границе. Они беспомощны. О какой справедливости здесь идет речь? Кому и какой урок ты преподашь?
– Поджигайте.
Всадники бросили факелы в солому, хотя хватило бы одного их рвения, чтобы она занялась. Когда мы выезжали из города, Блез на некоторое время покинул нас, он вернулся с волдырями на руках и в обгоревшей рубахе и отказался отвечать на вопросы Фаррола.
Я принимал участие во всех походах, стараясь понять, что это за магия, которой пользуется Блез. Все это время я пытался сохранить свою жизнь и свою честь. Моя жизнь была при мне. В своей чести я был не уверен. Повсюду был обман, он въедался в душу, как угольная пыль. Я ничего не узнал о магии Блеза, еще меньше узнал о нем самом, если не считать того, что любой из его отряда не задумываясь отдал бы за него жизнь. Чем дольше я наблюдал и слушал, тем яснее понимал это. Я не соглашался с большинством его планов, его представления о добре и зле казались мне слишком упрощенными, но невозможно было не признавать его достоинства. Он был умным и щедрым, добрым и преданным людям, абсолютно всем живущим в мире, которые нуждались в том, что он мог им дать. Обладал обостренным чувством справедливости. Был ли то неграмотный крестьянин, надрывающийся от зари до зари на дерзийских полях, пока его семья умирала с голоду, или фермер, чей дом сожжен за то, что не понравился кому-то из дерзийцев, или маленькая девочка, оторванная от семьи, чтобы начищать изнутри масляные лампы, гордость дерзийцев, только потому, что ее ручки были достаточно малы и хорошо подходили для этой работы, – он замечал всех. Я начал думать, что, если бы мне удалось познакомить Блеза с принцем, жизнь их обоих заметно бы упростилась, а мир сделался лучше.
Другое дело Фаррол. Он был правой рукой Блеза, успевающей сотворить многое, кроме того, он яростно и самозабвенно охранял предводителя в бою. Я знал, что они дружат с детства, они так близки, что один может закончить начатую другим фразу или засмеяться еще невысказанной шутке. Но я не верил, что коротышка был полезен Блезу, мне казалось, что он, возможно, ведет своего друга к гибели. Все планы этого эззарийца были кровожадны и плохо продуманны, и они всегда шли вразрез с намерениями Александра. Блез вносил в них исправления, но у него не было ни времени, ни желания пересматривать их полностью. А я все еще был чужаком, чтобы вмешиваться. Фаррол не верил мне и не забывал каждый раз сообщать об этом Блезу.
Меня предоставили самому себе. Блез так и не сказал мне то, что я хотел узнать, но он ни о чем не спрашивал и меня. Только один раз мы подошли к сути. Как-то утром, недели через три после моего присоединения к отряду, настала моя очередь чистить выловленную в ближайшем озере рыбу. Он подошел и сел рядом со мной, как часто делал и с другими, когда они работали в лагере. Он передал мне очередную рыбину из кучи и внимательно смотрел, как я одним движением отсекаю голову и аккуратно вынимаю кишки, как это принято у эззарийцев. Потом я вымыл рыбу, не в ручье, как делало большинство, а в миске, куда я набирал воду для каждой рыбы отдельно.
– Ты ни разу не спросил о своем сыне, – сказал он через некоторое время.
– Я решил, что ты сам скажешь мне, когда настанет время. – Я взял следующую рыбину, мои руки продолжали совершать привычные движения, хотя мои мысли были далеко.
Он кивнул и поднялся, чтобы уйти, ополоснул руку, но не в потоке, а из ведра, которое я держал под рукой для мытья рыбы.
– Именно так. – Он отошел и стал помогать старику, тащившему на себе тележку с дровами. Мне захотелось воткнуть в него нож.
После выздоровления мне были выданы соломенный тюфяк и одеяло, и меня поместили с остальными в небольшом бараке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123