Я вспомнил, что враги Долгара выкололи ему один глаз, прежде чем сжечь. Счастье, что жрецам достало кругов из золы и пары ожогов, не хватало еще, чтобы они стремились и внешне выглядеть как их божество.
Я отпил глоток из кружки. Потом поерзал на своем ящике. Потом снова посмотрел на жреца. Он сидел так неподвижно, что почти сливался с тенью. У меня не было причин ходить вокруг да около. Единственное, что я могу, – довериться ему и получить его доверие взамен.
– Этот ребенок – мой сын. Я приехал взглянуть на него и… – «И что? Забрать его с собой? Куда? Что я знаю о детях?» Всю дорогу я отгонял от себя эти проблемные вопросы, уверенный, что ответы придут сами, когда настанет время. Но теперь, когда темноглазый человек смотрел на меня, ожидая, я понятия не имел, что мне делать. – Он должен быть со своей семьей, – выдавил я наконец.
– Его семья отвергла его.
– Меня не было… – Я тут же прикусил язык. Не мог же я сказать ему, что был там, где не бывают обычные смертные, сражаясь с чудовищами, которых он не видел даже в кошмарах, парил на крыльях по волнам безумия и страха. Неграмотный манганарский жрец не понял бы этого.
– Я даже не видел его. Моя жена отослала ребенка прочь, прежде чем я узнал о его существовании. Я думал, что он умер.
Его голос по-прежнему был мягким и ровным, но я услышал в нем глубоко запрятанный праведный гнев.
– Если вы говорили с тем одноглазым человеком, который привез ребенка, он должен был рассказать о нашем соглашении. Мы заключили его до того, как я прикоснулся к ребенку. Мы не задаем вопросов, и мы не отвечаем на них. Если соглашение заключено, пути назад нет. Вы свободны от нежеланной ноши. Ребенок тоже свободен. – Он резко поднялся, так что его бочка отъехала в сторону и упала в угол. – Если то, что вы сказали, – правда, я сожалею. Но вы опоздали. Могу ли я благословить вас, прежде чем вы уйдете?
Я тоже встал, заставляя себя успокоиться. Если бы я убил его, это не привело бы ни к чему хорошему. Я вцепился в столешницу.
– Это мой сын. Прошу вас. Я сделаю все, что вы скажете. Вы должны…
– Я ничего не должен! – Он перегнулся через стол, выплюнув мне в лицо эти слова. – Я поклялся, что он будет жить в безопасности. У меня нет способа узнать, что вы сделали с человеком, принесшим его сюда, или с вашей женой, если ребенок действительно ваш. Может быть, он нужен вам для отправления каких-нибудь ваших дикарских обрядов. Вы совсем не просты, мой друг. Даже необразованный жрец способен это понять. За вашей сдержанностью слишком хорошо видны ярость и сила. И чтобы выполнить волю моего бога, я должен быть осторожен и обязан предполагать самое худшее.
– Я не причиню ему вреда. Так же как и вам. Это последнее…
– Дети, которых мы принимаем, свободны от своей судьбы, мы не отправляем их назад. Вы можете сделать со мной все что угодно, хотя вы должны понимать, что, если я не вернусь, мои собратья больше никогда не придут сюда. – Он протянул мне руку. – Если вы беспокоитесь о ребенке, оставьте его там, где он находится.
Я не обратил внимания на его жест. Я старался найти слова, причины, которые убедили бы его, доказательства того, что я неопасен. Но я ничего не мог придумать. Все, что он сказал, было правдой.
Жрец пошел к двери, у которой суетился внезапно проснувшийся хозяин, впускавший еще троих в неожиданно заполнившееся народом помещение. Еще пара шагов, и он исчезнет. Я растолкал посетителей и рванулся к нему.
– Нет ничего, что могло бы вас убедить?.. – Он остановился у двери, молча и внимательно посмотрел на меня.
– Я не согласен с вами, – продолжил я. – И не в том, что вы думаете. Но я благодарю вас за то, что так серьезно относитесь к своим обязанностям. Я не мог бы желать лучшего.
Он воспринял мои слова как великий дар, который не узнал сразу. Ему понадобилось время, чтобы подержать его в руках, рассмотреть со всех сторон, чтобы наконец увидеть, что это такое. Через миг он вернул подарок.
– Вам не о чем беспокоиться. О нем будут хорошо заботиться.
Я вышел за ним в переулок и подождал, пока он смешается с толпой на углу. Я ни на что не надеялся, когда благодарил его. У него не было причин думать обо мне лучше, чем он думал. Но даже если моя откровенность не смогла вызвать его на разговор, я не собирался отступаться сразу. Как только его подхватил людской поток, я помчался по переулку и, тоже смешавшись с толпой, пошел за ним.

ГЛАВА 8


Я был отличным следопытом. Мои способности, утерянные в рабстве, еще не восстановились в полной мере, но я уже мог обнаружить в океане след, оставленный проплывшей час назад рыбы. Я видел, на какой ветке сидела накануне птица. Я мог расслышать звон в воздухе, оставшийся от прошедшей женщины, и понять, что это была именно женщина, а не мужчина. Большинство моих магических задатков были ниже среднего, хотя чувствами я пользовался прекрасно. Это было необходимо для моей работы. Но жреца я потерял, не прошли мы и двух сотен шагов по улицам Вайяполиса.
Я стоял, набычившись, посреди суетливого торгового города на востоке Империи. «Потерял. Тебя надо повесить за некомпетентность». Я несколько минут просто тупо водил головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что делать дальше, потом решил, что лучше просто идти вперед. То, как заволновалась, расступаясь, толпа, означало приближение рикки, дерзийского чиновника, следившего за порядком на рынке. Там, откуда отхлынула толпа, раздался удар и душераздирающий вопль, на миг заглушивший другие шумы города. Наверное, рикка поймал вора или мошенника и теперь по его приказу виновному отсекли руку или отрезали нос. Так поступали с теми, кто не был дерзийцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123