Непонятно, как можно торговать в таком бедламе. Я отскочил от двух темнокожих тридянок с подведенными глазами, которые ругались с мясником из-за трех синих цыплят и при этом отчаянно размахивали руками… Всегда ненавидел города!
Я не смог не вздрогнуть при звуке кнута за спиной. Наверное, сузейнский купец решил, что кто-то из рабов недостаточно быстро идет. А когда навстречу мне выехал дерзиец с длинной косой и мечом, на котором играли солнечные лучи, я прижался спиной к ближайшей двери и опустил глаза. Не хотелось, чтобы он заметил меня, не говоря уже об императорском клейме на моем лице. Когда он проехал, я сунул руку под рубаху и нащупал у сердца кожаный футляр, убеждаясь, что ценная бумага, данная мне Александром, все еще со мной. Я уже дважды предъявлял ее. Без этого важного документа, подтверждающего, что я свободный человек, я уже давно оказался бы в цепях и без одной ноги, чтобы было неповадно убегать во второй раз. Удивительно, как легко возвращаются старые страхи, о которых, казалось, ты уже давно позабыл.
Когда я успокоился, вспомнил о своих делах. Где-то за гробницей Долгара был переулок, а в нем где-то неподалеку стояла пивная со знаком белого кинжала. Там после двухнедельного путешествия из Эззарии и трех дней расспросов и ожидания, пока на мою просьбу обратят внимание, я должен буду встретиться с тем человеком, который взял на себя заботу о моем сыне.
Было душно и дурно пахло. В городах я больше всего ненавидел вонь разлагающегося под полуденным солнцем навоза, запах мясных лавок, дешевых духов и ароматических масел для ламп, гниющих овощей и потных тел животных и людей, вынужденных находиться в тесном соседстве. В переулке воняло не лучше, но здесь было меньше народу: несколько нищих, широкоплечий торговец, толкающий сломанную телегу, и спешащая куда-то девушка-служанка. Высокие дома отбрасывали тени, от которых в переулке было почти темно. Когда мои глаза привыкли к сумраку, первое, что я увидел, было светлое пятно на грязной стене – изображение белого кинжала.
Я разволновался, как юноша из Холленнии, которому предстоит первый раз увидеть невесту, выбранную еще при его рождении. Я был воином, сражался лицом к лицу с сотнями демонов и даже с их Повелителем. Стоял перед наследником Империи, ожидая, что он убьет меня.
Почему же теперь боюсь трехмесячного младенца и какого-то жреца?
Прежде чем я успокоился и заставил себя войти в дверь, какой-то оборванец в засаленных обносках прошел мимо, споткнувшись о мою ногу. Он охнул и взмахнул руками, едва не падая на меня. Я сморщился от отвращения от его вида и запаха, но схватил бедолагу за руку, не позволив ему упасть.
– Да благословит вас Долгар, господин, – забормотал он. – Простите, извините. – Он коснулся одной рукой своей головы, поклонился и собрался улизнуть, но я не отпускал его. – Прошу вас, господин…
Не слишком деликатным движением я завернул его руку за спину и выдернул мой кожаный футляр из неожиданно сильной руки, спрятанной между складками грязного платья. По счастью, не растерял своих умений за время летнего безумия. Я сразу заметил металлический блеск в складках одежды, развернулся и отбил кинжал, который взлетел в воздух и со звоном ударился о грязные кирпичи здания. К моему изумлению, нищий яростно оскалился и пошел на меня. Я схватил его свободной рукой и развернул вокруг оси, он повис у меня на руке вонючей гусеницей.
– Не смей! – произнес я, глядя в черные глаза: их молодой блеск не соответствовал всему остальному облику. Потом я оттолкнул его, поднял нож и засунул его себе за ремень. Когда нищий с проклятиями исчез в тени домов, я прислонился к стене и облегченно выдохнул, убирая футляр на место. Как близка была опасность! Все еще взвинченный, я едва не задохнулся от изумления, когда с ближайшей крыши снялась огромная коричневато-белая птица, похожая на орла или стервятника, и пролетела у меня перед носом, прежде чем раствориться в солнечном сиянии в конце переулка.
Я стряхнул с себя неприятные ощущения, оставшиеся после стычки, и шагнул внутрь пивной. В ней было темно и душно, места хватало лишь на три столика с шаткими ящиками и пустыми бочонками вокруг них вместо обычных стульев. В одном углу, прислонясь к стене, сидел человек. Судя по долетавшим до меня звукам, ему снились навеянные выпитым сны. Но как только я переступил порог, он резко всхрапнул и закашлялся.
– Жарко сегодня, путник, – пробормотал он. – Не хочешь ли утолить жажду?
– Да, – отозвался я. – Кружку вашего самого лучшего.
Человек вышел в заднюю дверь и, прежде чем я нашел ящик, который мог бы выдержать мой вес, уже вернулся с кружкой. Я вынул из кармана монетку и подкинул ее над головой. Как и ожидалось, его движения вовсе не походили на движения перебравшего пива человека. Он выхватил монетку из воздуха со скоростью ящерицы, хватающей комара.
– Откуда ты, путник?
– Кареш, – ответил я. Довольно близко. Кареш был манганарским городом недалеко от границы с Эззарией. Я знал его не лучше, чем любой другой город, но была надежда, что этот человек не ходил дальше второго переулка от своей пивной. – Я ищу одного человека. Мне сказали, что он часто приходит в вашу пивную и покупает пиво целыми бочонками. Говорит, что здесь лучшее пиво с этой стороны от Загада, правда, пивовары Кареша с этим не согласны. Вы его не знаете?
Именно эти слова мне было велено сказать последними людьми из тех, с кем я общался за эти дни, начав с информации, сообщенной мне Катрин.
– И кто же тебе это рассказал?
– Меня направили хранители.
Не понимаю, как я мог не заметить еще одного человека, тоже находившегося в этой темной комнате, но, как только я произнес пароль, я почувствовал его справа, сидевшего за третьим столиком, опустив подбородок на ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123