Печать выпала у меня из рук и покатилась по ковру.
– Я не верю в магию, раб, – его башмак ударил меня в бок. Я перевернулся, стараясь прикрыть самые уязвимые части тела. – Думаешь, ты очень умный? Да, я знаю. Ты наблюдаешь за мной, ты оцениваешь меня, и вот результат. Я говорил тебе, что ты слишком много думаешь, но ты не внял, – у него были очень тяжелые башмаки, а удары были быстрыми и сильными. – Думал рассказать сказочку дерзийскому дураку? Наплести, что это келидец, которому он и без того не доверяет. Он заснет и поверит, что раб вылечил его. И скажет спасибо. Что, так ты думал?
Он продолжал осыпать меня словами и ударами. Слов я уже не понимал из-за головокружения и боли. Я не винил его. Как он мог поверить, что раб действительно хочет помочь ему? Прежде чем провалиться во мрак, я ощутил радость. По крайней мере, сегодня ночью меня не будут преследовать глаза демона.

Глава 7


Нельзя мне было шевелить головой. Но моему закрытому глазу мешало что-то острое и твердое, и я подумал, что если сменить позу, станет удобнее. Острое и твердое (им оказалось кольцо, соединявшее браслет на запястье с цепью) мне больше не мешало, но от движения я окончательно проснулся. И ощутил, что все мои кости и мышцы, все без исключения, отчаянно болят. Мне показалось, что даже волосы у меня покрыты синяками.
Не было необходимости открывать глаза, чтобы понять, где я нахожусь. В подвале было так темно, что открой я глаза, все равно ничего не увидел бы, к тому же открывать их было больно. Было бы чудесно снова провалиться в сон или небытие, или где я там оказался, после того, как принц напомнил мне, что бывает с глупцами, берущимися отделять добро от зла. Раб не должен даже думать о подобных предметах.
Я уже достаточно проснулся, чтобы припомнить все, и тут я понял, насколько меня мучит жажда и как мне холодно. Голода я не чувствовал, во всяком случае, я не мог понять, отчего болит мой живот, от голода или башмаков его высочества. Я крепко задумался, стоит ли вообще двигаться, чтобы найти оставленную Дурганом воду. Жажда победила. Жажда очень сильная вещь.
Должно быть, кто-то прислушивался к звукам, доносящимся из подвала. Когда я со стонами принялся искать жестянку с водой, люк над моей головой распахнулся. В хлынувшем сверху свете я увидел воду на ее обычном месте. Схватив жестянку, я облегченно привалился к стене.
– Спасибо, – слово походило на что-то среднее между карканьем и стоном.
Я помедлил, прежде чем начать пить. Необходимо было растянуть удовольствие. По одному глотку за один раз. Не спеши. Насладись.
Когда я уже почти покончил с водой, сознание покинуло меня. Прекрасный результат.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем люк снова распахнулся. Я пребывал в каком-то странном состоянии. Мне показалось, что квадрат света над моей головой пошел волнами.
– Эззариец, выходи, – хрипло прошептали волны. – Шевели ногами, раб.
Я старательно принялся разглядывать тьму под своим животом, но увидел только пляшущие цветные пятна.
– Я не могу найти ноги.
– Тише, дурень. Иди наверх.
Эти слова показались мне лишенными смысла. Я перевернулся на бок и закрыл глаза. Но прежде чем я снова провалился в небытие, две сильные грубые руки потащили меня из грязной гнилой соломы и поставили на верхнюю ступень лестницы. Солома здесь, наверху, была гораздо чище, и я тут же, у ведущего в подвал люка, полностью зарылся в нее, стараясь согреться.
– Давай, парень, – прошептал человек, вытащивший меня из подвала. – Тебе крепко досталось, но соберись. Держи вот, – он бросил мне что-то. Это оказалось тоненьким одеялом, от него несло конским навозом. Ни разу не видел вещи прекраснее. – Завернись в него и иди сюда, к огню. Надо вычистить тебя. Он ждет тебя через пять минут.
На меня его слова не произвели никакого впечатления, ему пришлось самому волочить меня между рядами спящих людей. Он посадил меня рядом со своей маленькой жаровней и влил мне в горло немного бренди. Я глотнул и закашлялся. Последний раз я пил крепкое спиртное шестнадцать лет назад. Мне с трудом удалось отдышаться.
– Так получше?
– Не знаю, – я больше не каркал, это был хороший бренди.
– Вот, поешь. Я пока приготовлю тебе воду, – он сунул мне в одну руку ломоть мягкого хлеба, а в другую – кусок сыра, а сам ушел. Откусив первый кусочек, я понял, насколько я был голоден. И сыр и хлеб исчезли задолго до возвращения Дургана. Он принес с собой нож.
Я ждал его, сперва неуклюже привалившись к бочке за моей спиной, потом просто развалившись на полу. Все мои внутренности болели так, что я был уверен, что никогда уже не смогу пошевелиться.
Дурган покосился на меня, потом посмотрел на нож в своей руке.
– Вставай же. Я уже говорил, что тебя надо почистить.
– Почистить… – Я с трудом поднялся. – Еда… Спасибо.
– Не благодари. Я делаю только то, что мне приказывают, – он сунул мне в руку тупой нож и поставил воду на огонь. – Займись волосами. Я попробую смыть с тебя кровь. Ты весь в синяках. Принц это не любит, – к моему великому сожалению, он снял с меня одеяло.
Должно быть, со стороны сцена выглядела забавно. Высокий толстяк, полностью одетый, и тощий голый человек склонились над крошечным огоньком и шепчутся, стараясь не разбудить сотню спящих рабов. Я соскабливал отросшие за неделю волосы, стараясь не порезаться, а Дурган пытался смыть запекшуюся кровь с моего лба, плеч, рук, ног и спины. Каждый миллиметр моей кожи переливался синим, черным и желто-зеленым. Я был счастлив, что мне не нужно бриться. Когда мы покончили с нашими делами, Дурган указал на стоявшую на огне воду. С трудом веря собственному счастью, я зачерпнул горячей воды и вымыл голову и лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137