Кейрона радовал искренний интерес Расина к новой деятельности и то, как быстро глаз молодого человека приобретает необходимую проницательность.
– Делай, как считаешь нужным, Расин. – Вырванный этими словами из своих мыслей, Кейрон обратился ко мне. – Сможешь пойти со мной? Я хочу тебе показать. Не знаю, что с этим делать.
– Конечно.
Кейрон велел Расину продолжать работать и повел меня по крутой винтовой лестнице.
– Придется спуститься вниз. Как ты?
– Я смогу, – ответила я, касаясь его руки и вспоминая о магическом огоньке. – Мой демон со мной.
Он провел меня в дальний угол подвала, где лежали рулоны ковров. Поставив лампу на ближайший ящик, он вытащил из-под ковров обитый кожей скрипучий сундук. В сундуке оказались тряпки. Под ворохом выцветших шелков и атласа оказалась плоская деревянная коробка. Дерево потемнело и отполировалось множеством державших коробку рук, медные петли и замок потускнели. Кейрон снял крышку и начал один за другим вынимать предметы.
Сначала серебряный кинжал, клинок длиной в ладонь, с изогнутой, покрытой узором почерневшей рукоятью. Истертую полоску ткани, наверное шарф, похожий скорее на паутину, готовый рассыпаться от прикосновения. Затем что-то круглое, размером с пуговицу, тоже серебряное, почерневшее от времени. Кейрон складывал все мне на колени, в его глазах явственно читалось изумление.
– Все эти вещи не такие уж старые по сравнению с остальными предметами коллекции, – произнес он, – но очень редкие.
– Что же это?
– Инструменты. Инструменты дж'эттаннского Целителя. Можно использовать предметы, изначально созданные для иных целей, как это делаю я, но были времена… Традиция требовала держать инструменты наготове: серебряный нож, с наложенным на него твоим собственным заклятием, чтобы он не тупился (эту часть обряда нельзя сделать более легкой или приятной, но острый нож всегда лучше тупого), полоска белой материи для связывания – потерять контакт во время обряда очень опасно, я уже говорил тебе. Можно лишиться сознания. А в этом, – он показал мне пуговицу, которая на самом деле оказалась крошечной коробочкой с откидной крышечкой, – хранят индиат, мазь на травах, редких и дорогих, она облегчает боль от разреза. Обряд может оказаться очень тяжелым, особенно для детей.
Как и обычно, у меня возникли сотни вопросов, но я не знала, услышит ли он меня.
– Обнаружить здесь эти вещи уже удивительно, но это еще не все. – Он достал из деревянной коробки небольшую книгу, едва ли больше его ладони. Кожаная обложка наполовину сгнила, прошивка вылезла, осталась лишь кипа листов. Страницы исписаны выцветшими чернилами, слова неизвестного мне языка, размашистый почерк.
– Дневник Целителя, – пояснил Кейрон. – Вот изображение кинжала. А здесь, – он осторожно перевернул верхнюю страницу, – список имен и мест и, как мне кажется, описание обстоятельств, при которых проходило каждое исцеление. Написано на древнем языке дж'эттаннов, который вышел из употребления задолго до начала книгопечатания. Я слишком плохо его знаю, читать тяжело. Но посмотри на эту запись. – Он светился восторгом, словно ребенок в Долгую Ночь. – «Гарлао, мельник. Миценар» – это, наверное, деревня, «рука застряла в» чем-то. «Дж'денте» означает исцелил. Целителю так важно помнить. Бывают моменты, когда не следует изменять ход событий, моменты, когда смерть не враг, которого нужно победить, моменты, когда болезнь необходимо оставить в покое, чтобы она изжила сама себя, и ты должен постоянно оглядываться назад, смотреть, был ли ты прав. Этот человек делал это таким способом. – Всем своим видом Кейрон умолял понять, что означает для него эта находка. Он считал, что остался последним представителем своего народа.
– Это одновременно связь с теми, кто был до тебя, и тем человеком, который был, как и ты, Целителем.
– Даже больше. Видишь, страницы разбиты на дни. Некоторые пропущены, на некоторых только рисунок. – Он осторожно переворачивал страницы. – Здесь написано «Ав'Кенат». Думаю, этот текст может быть описанием… сделанным тем, кто был там.
Ав'Кенат означало «Ночь Перехода», осенний праздник. Когда древние дж'эттанне праздновали окончание лета, сбор урожая, они верили, что жизнь есть бесформенная субстанция, приобретающая очертания только тогда, когда мы идем по открывшемуся нам Пути. В эту ночь рассказывали предания, семьи собирались вместе, заключались помолвки и праздновались свадьбы, люди веселились, играли в магические игры, устраивали представления.
Лицо Кейрона светилось.
– Все, что я знаю, – легенды. Прошло столько времени, что никто не может сказать, правда ли это. Мы никогда не осмеливались собираться на Ав'Кенат. Мы праздновали в кругу своей семьи, лишая праздник главного смысла. Если я смогу поработать над текстом, я узнаю правду от того, кто видел все собственными глазами.
– Ты сможешь узнать то, чего не знали даже твои предки.
Он кивнул, но радость уже покинула его, он нахмурился.
– Но я обязан уничтожить дневник и все остальное. Закон строго запрещает эти слова, этот язык, любое упоминание об этих событиях и людях.
– Если бы ты не был женат, ты уничтожил бы эти предметы?
Он бросил на меня короткий взгляд.
– Разумеется. Риск… – Но румянец на его щеках выдал его.
– Как ты смеешь использовать меня для оправдания трусости? Я не припоминаю, чтобы ты обещал мне какую-то безопасность, беря меня в жены. И я не помню, чтобы требовала от тебя отказаться от твоей жизни, твоей истории, от всего того, что делает тебя тобой. Кроме того, – я взяла его за подбородок и заставила поднять голову, – это предметы из королевской сокровищницы, и негоже Хранителю уничтожать то, что вверено его заботам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165