! – Мацкевич резко мотнул головой. – Сплошная коррупция, произвол. Во власти – одни карьеристы и жулики. Когда обо всем этом думаешь, волком выть хочется…
– А вы повойте, Семен Павлович. Иногда помогает… – Бурляев улыбнулся и подмигнул мне.
– Тут вой, не вой – все равно не поможет. Кругом творится бардак. Вся страна на Москву работает, они там жируют, а ты здесь, в провинции, хоть с голоду сдохни – никому нет дела до этого.
Бурляев повернулся ко мне.
– И куда это вы, Дмитрий, намылились с вашей милой сестрицей? На концерт?
– Нет, в клуб, на дискотеку.
Мацкевич сделал глоток из своей фляжки.
– О каких концертах может быть речь, Алексей? Вся музыка закончилась в начале семидесятых. После «Дип Пёрпл», «Лед Зеппелин» и «Пинк Флойд» не появилось ничего интересного. Про нашу страну я не говорю. Здесь все вообще – профанация, чепуха.
Бурляев сбил с сигареты пепел щелчком, наморщив лоб, поглядел на Мацкевича.
– А как же тогда Башлачев? А Янка? Они ведь не просто рок-музыканты, они – поэты, не хуже какого-нибудь Пушкина. Даже лучше. Нам сегодня Пушкин до фонаря, никому он не интересен. И не только Пушкин, а многие классики.
Мацкевич помотал головой и поднял руки вверх, закрыл лицо ладонями.
– Ну у вас и реакция – как будто я осквернил святыню, – продолжал говорить Бурляев. – А признайтесь, Семен Павлович, – только честно. Вам самим нравится Пушкин? Вы когда его последний раз перечитывали?
Хлопнула дверь. Из-за шкафа выглянул Макс в широких рэпперских джинсах, белой кепке и красной кофте с буквами «СССР». Он чмокнул в губы Анюту, пожал руки мне, Бурляеву и Мацкевичу, прислонился к шкафу-перегородке под портретами Высоцкого и Жванецкого.
– Ну, как жизнь молодая? – спросил Мацкевич.
– Нормально. В общем, даже супер. Не супер-пупер, но… супер.
– Все, я закончила! – радостно взвизгнула Анюта.
– Тогда – вперед, на яды. – Макс оттолкнулся руками от шкафа. Шкаф зашатался.
– До свидания! Хороших вам выходных! – сказала Анюта Мацкевичу и Бурляеву. Я и Макс кивнули им на прощание. Мы втроем вышли из кабинета. Я закрыл дверь.
Макс спросил у Анюты:
– Ну, чем тебя сегодня грузили эти лузеры?
– Не лузеры они, а приятные дядечки. Просто жизнь их немного прижала. А так – умные люди, много знают, много интересного говорят, особенно Леша. Сегодня сказал, например, что Башлачев – лучше Пушкина.
– А кто такой Башлачев? Тоже поэт? Я в этой теме, ты знаешь, не очень…
На танцполе плясали человек пятьдесят. Все столики были заняты. Мы встали у стойки, я купил всем троим по пиву. Макс наклонился к моему уху.
– А чего это, Димон, ты решил с нами пойти? Это, вроде, не твой стиль, или как? Может, комплексуешь, что тридцать лет скоро? Хочешь быть вечно молодой…
– Вечно пьяный…
– Не, а правда?
– Просто захотел сходить с вами – и все. Для разнообразия.
– Значит, не комплексуешь?
– Мне это по барабану.
– А может, ты посрался с Натахой и решил кого-нибудь снять? Давай, я тебе помогу – у меня здесь море знакомых подружек…
– У тебя мозги как-то странно работают. Если бы я хотел кого-нибудь снять, то пошел бы не в это место.
– А куда, например?
– Туда, где тусуются девушки моего возраста.
– А-а-а… То есть младшее поколение тебя не влечет?
– Мне достаточно и вот этого младшего поколения. – Я обнял Анюту за плечи, она шутливо отстранилась и спросила:
– И все же, Дима, а где Наташа?
– Дома. Говорит, была трудная неделя. Сидит дома в депрессии.
– Так привел бы ее сюда – и закончилась бы депрессия…
– Пытался – не захотела.
Мы стояли на тротуаре перед входом в клуб. Макс и Анюта курили одну на двоих сигарету, целуясь между затяжками. Пахло нагревшимся за день асфальтом. Фонарь на столбе светил прямо на свежие листья каштана.
У меня в кармане джинсов завибрировал телефон, я вытащил его и нажал на «ответ».
– Алле. Это ты, Димон?
– Он самый. Здравствуй, Антон. Ты что, из Москвы мне звонишь на мобильный? Хочешь меня разорить?
– Не боись, я здесь – сегодня утром приехал.
– И как ты? Рассказывай.
– Все чики-пуки. Через месяц валю в Австралию.
– Ничего себе… А Москва?
– Про это и хотел поговорить. Ты не хочешь работать вместо меня?
– В Москве?
– Ну а где еще?
– Я ведь не компьютерщик, я инженер…
– Ну и я инженер – все-таки, вместе учились. Или ты уже все забыл? Ладно, кроме шуток. Что, ты не сможешь поставить «винду» или почту настроить?
– Смогу… Знаешь, ты позвонил немного в неудачный момент. – Я посмотрел на Анюту и Макса.
– Удачных моментов не существует в природе. Ладно, можешь думать два дня, это не к спеху. Я только вечером в понедельник еду назад на Москву. Телефон моих родоков у тебя есть?
– Должен быть. Да, есть.
– Ну, звони.
– Пока.
– Давай.
Я выключил телефон и сунул в карман.
– Что это за Антон? Кушнеренко? – спросила Анюта.
– Ты его помнишь?
– Еще бы. Он в институте к тебе приходил, и потом, когда ты закончил уже… Ты про него говорил, что он давно перебрался в Москву…
– Году в девяносто седьмом. Начинал, вроде, курьером, потом – продавцом, сейчас – системный админ в какой-то конторе.
– И что он хотел?
– Сваливает в Австралию, спросил, может, я хочу на его место.
– А ты?
– Не знаю еще. Как-то неожиданно это…
– Ну так что, что неожиданно? – Макс улыбнулся, взял Анюту за плечи, прислонился к ней. – Само собой, соглашайся. Москау рулез! Пошли еще по пивку! За такое надо обязательно выпить!
Суббота
На часах было пол-одиннадцатого. Соседи сверху ругались. В кухне бубнило радио. Анютина кровать пустовала – она еще не пришла от Макса.
Я сбросил с себя одеяло, сел на диване, свесил ноги на пол. Встал, прошлепал босыми ногами по комнате, прошел через зал, открыл балконную дверь.
1 2 3 4 5 6 7