Ч Что еще ты хочешь, чтобы я сказал? Шерон виновато улыбнулась.
Ч Ничего, Ч обычно по ее лицу сложно было угадать, что она предпримет, но
на этот раз он понял. Ч Я не хочу, чтобы ты вообще что-нибудь говорил.
Она уже подошла совсем близко. Вплотную. Подняла руку и погладила его по щ
еке. Пальцы у нее были прохладные и влажные. Замерзла под дождем. А перчато
к она не носит даже зимой.
Ч Я просто хочу, чтобы ты открылся. Хотя бы один раз.
Ч Почему?
Ч Потому что я тебя знаю, Ч Шерон не убирала руки, цепляясь за давно забы
тую ласку, как за последнюю соломинку. Ч Потому что я знаю, что ты перепуг
ан, и было бы очень неплохо, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе.
Он мотнул головой, пытаясь отвернуться, пытаясь сбросить ее руку, получи
лось неудачно, потому что в результате ладонь Шерон только крепче прижал
ась к его щеке. Последняя линия обороны рушилась, как стена из сухого песк
а. Он отступил бы еще, но уже и так сидел на подоконнике. Очень хотелось пос
мотреть на Шерон. Но он упрямо смотрел в сторону. И тогда Шерон сама убрала
руку.
Ч А еще я знаю, Ч вздохнула она, Ч что ты никогда меня к себе не подпусти
шь.
Она пошла к двери, зашуршала дождевиком. Потом он услышал ее голос, старат
ельно ровный:
Ч Ну… береги себя, ладно? Потом хлопнула дверь.
Он стоял, шепотом перебирая все нелестные эпитеты в свой адрес. М-да, Уолт
ер, умеешь ты разговаривать с людьми, это точно.
…Потом пришли другие люди и стали складывать тех, кто лежал, в черные плас
тиковые мешки. Как дети после игры собирают разбросанные на ковре фигурк
и солдатиков. Каждого солдатика Ч в персональный мешок. Смотри, подтолк
нул его кто-то локтем, и он стал смотреть, как двое нагибаются над телом, за
пихивают в мешок. Захотелось отвернуться Ч он почти узнал этого долговя
зого парня там, внизу Ч но тогда бы он увидел того, кто стоит возле него, а э
то было еще страшнее…
…Санитар собрался застегнуть «молнию», но помедлил. Потом он несколько р
аз пытался понять, что его остановило, но бросил безуспешные попытки.
Ч Эй! Ч позвал санитар. Ч Этот еще дышит!..
…Больше он ничего не видел, потому что кто-то взял его за руку и увел подал
ьше от света, во тьму, из которой он вынырнул только две недели спустя…
…Дни превратились в патоку. Они тянулись, медленные, приторные, длинные, и
ничего не происходило. Он просыпался, потому что его будили, чтобы сделат
ь укол, от которого он снова погружался в вязкую дрему, как муха в мед. Ночь
ю, когда госпиталь затихал, все становилось кристально чистым, прозрачны
м. Он как будто мог видеть сквозь стены, абсолютно точно зная, что происход
ит в соседних палатах и коридорах, хотя ни разу там не был. А потом начинал
ось веселье. Словно кто-то напильником раздирал ему горло. Он давился каш
лем, затыкая себе рот ладонью. Легкие выворачивались наизнанку, и дышать
становилось нечем. В конце концов внутри что-то лопалось, по гортани прок
атывалась теплая солоноватая волна, и когда, наконец, прибегал заспанный
врач, он уже крепко спал, уткнувшись лицом в испачканную кровью подушку…

Еще через несколько недель санитар из госпиталя помог ему подняться по т
рапу самолета, пошутил, что некоторым не так повезло Ч персональный эск
орт у тебя, везунчик, да и вообще, скажи спасибо, что домой попадешь… Он не с
лушал. Ждал, что вот-вот откуда-нибудь прилетит пуля и снесет ему голову. П
уля не прилетела, а место в самолете досталось хорошее, у окна. Санитар пом
ахал ему от трапа и заторопился к машине. Желтое летное поле, разлинованн
ое белыми полосами, провалилось вниз, и он закрыл глаза.
В полете ничего не происходило. Да и делать особенно было нечего. Он проли
стал попавшиеся под руку газеты, которые днем, раньше раздобыл в миссии К
расного Креста. Потрепался с парнями из 4-й пехотной, которые сидели рядом
. Несмотря на то, что сами они желторотиками не были, пехотинцы тихо таяли
оттого, что до них снизошли небожители. Когда он, утомившись, задремал, пар
ни шикнули на разгулявшихся соседей и до конца полета охраняли его покой
.
Проснулся он, когда подлетали к побережью. Некоторые парни разволновали
сь сверх меры, в том числе и его соседи. А он все ждал, когда разобьется само
лет. Так и казалось, что сейчас под брюхом вспухнут облачка разрывов. Само
лет не разбился.
Когда он вышел на поле, на глаза навернулись слезы. Только не из-за эмоций,
просто давно не дышал родным смогом. В горле запершило, он попытался прид
авить кашель Ч очень не хотелось будить боль в груди Ч но ничего не вышл
о, его согнуло пополам. Ему казалось, что легкие лопнут. Но все обошлось. Па
рни из 4-й пехотной помогли добраться до военного автобуса, и в салоне он м
ешком рухнул на сиденье. Вдоль дороги стояли какие-то молодые идиоты с пл
акатами. Они размахивали руками, что-то выкрикивали, плевали и вообще был
и крайне похожи на стадо обезьян. Кто-то из парней на соседнем сидении, то
же десантник, года на два старше и с нашивками мастер-сержанта, прочитал в
слух пару плакатов и сплюнул. Он читать не стал Ч какая разница? Козлы дол
жны вымирать самостоятельно. Боль потихоньку отползала, оставалась тол
ько обида…
К тому времени, как автобус дотрюхал до местного аэропорта, в салоне оста
лись только они с сержантом, остальные спешились по дороге.
Ч Когда твой рейс?
Он мотнул головой в сторону табло:
Ч Пара часов есть.
Ч И у меня минут сорок. Пойдем.
Ч Предкам позвоню…
Дома никого не оказалось, он тупо послушал гудки, потом спохватился и над
иктовал на автоответчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17