Ц А когда ты там видел что-нибудь хорощее?! Неужели ты думаешь увидеть та
м всю красоту мира?
Ц Я буду встречаться со всеми, Ц сквозь зубы произносит Саммад. Ц И выб
рал тебя первым, как…
Ц Как самого невыносимого? Ц Ибрахим снова смеется, но уже не так, как пр
ежде. Просто усталым смехом.
Ц Можешь считать и так… Они снова замолчали, слушая шорох остывающей пу
стыни.
Ц Так что же ты видел? Ц снова первым спрашивает Ибрахим. Он не любит дол
гих пауз. Тем более когда молчит Саммад. Иногда молчание страшнее слов, ст
рашнее стали.
Ц Я видел, как многие и многие тысячи возносятся к небу в дыму. Как ад вырв
ался на землю и катится по ней стальной змеей, изрыгая дым и пламя. Видел ж
ирный жертвенный дым человеческих тел, покрывающий головы новых богов. И
над всем этим лик Иблиса1. Ц Саммад смотрит в огонь, как в то неизвестное,
страшное зеркало, где он увидел все эти страшные картины.
(1 Иблис Ц название дьявола в исламе.)
Ибрахим пододвигает к огню несгоревшие сучья, костер вспыхивает, и Самма
д отводит от него глаза.
Ц Ну и что? Ц спрашивает Ибрахим. Ц Ты видел всего лишь очередной конец
мира… Далеко не последний.
Ц Иблис… Ц начал Саммад.
Но Ибрахим не дал ему говорить:
Ц Я верю тебе! Я верю, что ты видел страшное… Но никто из нас не сможет ясно
истолковать то, что хотело сказать Зеркало. Мы потеряли этот дар, так же к
ак и многие другие. Ты потратил столетия, чтобы восстановить крохи, мален
ькие детали… И ничего не добился в этом. Скажи мне, ты можешь с уверенность
ю сказать, что знаешь, чего хотело Зеркало?
Саммад отворачивается. На его черном лице ходят желваки.
Ибрахим откидывается назад Ц на лице разочарование.
Тишина повисает между ними.
Ц Ты помнишь писание? Ц наконец спрашивает Саммад.
Ц Писание? Ты имеешь в виду Священную Книгу?
Ц Нет, я имею в виду… другую книгу…
Ц Не смеши меня, Саммад, от нее если что и осталось, так это воспоминания. П
ричем вся память о ней лежит в наших головах. Ц Ибрахим усмехается.
Ц Так ли это?..
И Саммад впервые посмотрел в глаза Ибрахиму. Тот вздрогнул, огладив лево
й рукой бороду. На указательном пальце Ибрахима сверкнул массивный изум
руд. Драгоценность, достойная царей. Отсветились зеленым глаза Саммада.
Рубин на его кольце, казалось, разгорелся ярче.
Они наклонились ближе друг к другу. Еще ближе. И ночь оглохла. Видела, как ш
евелятся губы в беззвучном разговоре… Но ничего, ни словечка, которое мо
жно было бы разнести, растрепать по кустам и колючкам… Странно.
Ночь озадаченно моргнула огоньками звезд. Попробовала раздуть затухаю
щий костер, поиграть веселыми угольками.
Не получилось.

4

Как вы не веруете в Аллаха? вы
были мертвыми, и Он оживил вас, потом Он умертвит вас…
Коран. Корова 26 (28)

Ему дали вымыться и переодеться где-то под Берлином. Маленький уютный до
мик стоял метрах в пятистах от дороги, под огромными дубами Что это за мес
то, Юлиус не знал.
Грязную лагерную одежду и разбитые башмаки он оставил в ванной, сменив и
х на теплый халат. Долго плавал в одуряюще горячей воде, высыпав туда горс
ть ароматической соли. Слава богу, хоть вшей нет Ц Юлиус был лыс, как коле
но, а против лобковых паразитов в лагере имелось на редкость едкое и воню
чее средство, которым заключенным периодически обмазывали гениталии.
О том, зачем и куда его вытащили из лагеря, Юлиус пока не думал. Наслаждалс
я свободой. Да и все было в принципе ясно: «Зеркало Иблиса», неоконченная р
укопись отца, которая зачем-то понадобилась нацистам.
В комнате, где он переодевался, трещал камин, на стенах висели вполне прил
ичные акварели, среди них, кажется, даже Кокошка1 Ц Юлиус не слишком разби
рался в живописи. Бюстик фюрера на камине, золоченые корешки книг в шкафу
…
(1 Кокошка, Оскар Ц австрийский художник-экспрессионист, с 1937 года все его
работы изъяты из картинных галерей Германии, а творчество объявлено дек
адентским.)
Фрисснер оставил его, удалившись вместе с плотным пожилым господином Ц
то ли хозяином дома, то ли просто кем-то из обслуги. Повесив халат на спинк
у стула, Юлиус провел руками по бокам. Ребра… Килограммов пятнадцать, пож
алуй, оставлено в Бельзене. То, чего не могли сделать утренние пробежки и г
имнастический зал. «Смотри-ка, Ц подумал Юлиус, Ц я уже могу шутить! Сам
с собой по крайней мере».
Облачившись в костюм, он аккуратно повязал галстук и поискал обувь. Ниче
го нет. Не босиком же ходить?
На столе стоял бронзовый колокольчик.
Позвонить?
«Нет, наверное, это будет неправильно Все же я тут не хозяин, Ц подумал Юл
иус, Ц да и гость сомнительный. Лучше обожду».
Он подошел к книжному шкафу, открыл дверцу и провел рукой по корешкам кни
г. Кант… Тит Лукреций Кар… Томас Манн… О, даже Толстой! Интересно. Кто бы вз
ялся хранить сегодня такие книги?
Ц Я смотрю, вы уже оделись?
Фрисснер стоял в дверях, держа в руке туфли.
Ц Сорок второй. Кажется, ваш, Ц сказал он и поставил их на пол.
Ц Благодарю, Ц Юлиус опустился на стул. Действительно, туфли сидели как
влитые.
Ц Обещание насчет очков остается в силе, Ц добавил Фрисснер. Ц Как нас
чет обеда? У нас появилось два свободных часа, поэтому лучше перекусить. С
олдатский принцип: как знать, когда придется пообедать в следующий раз?
Стол был накрыт на веранде. Свежий весенний воздух, солнце, и главное Ц св
обода.
Никакой проволоки.
Никакой охраны.
Никакой работы, тяжелой и неблагодарной.
Юлиус внезапно почувствовал прилив необычайно теплых чувств к капитан
у, который невозмутимо намазывал ломтик хлеба маргарином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16