«Вот тебе и собачий хрен!»
Сегодня настроение Скачкова менялось несколько раз, зато вчера вечером оно оставалось неизменным, а началось все со скотского - другого слова не подыщешь - поведения Полякова, изнасиловавшего девушку. Вадим вел себя словно падальщик, мыл руки водкой, и все это могло повториться. Пусть с Арабом поступили бесчеловечно, но зачем же продолжать эту мерзость по отношению к девушке? И вот словно в продолжение темы Олегу полагалось перенести часть злобы на этого старика, виновника нынешнего положения дочери Радзянского.
Олег достаточно изучил натуру своего начальника, тот мог действовать согласно своей природе, мог беспричинно совершить очередную гнусность. И коли этот старик имеет на Полякова и Хачирова определенное влияние, то вряд ли обрадуется бесчинствам, творящимся в пенатах Вадима Полякова.
Скачкова так и подмывало рассказать Василию Ефимовичу все без утайки, хотя тот мог совершенно равнодушно отнестись к смелому заявлению. Олег не мог допустить мысли, что старика мало интересовали банковские бумаги (конечный результат всей операции, деньги, в конце концов), что для него главное - действо, идеально, точно просчитанная многоходовая комбинация, основанная на чувствах и психологии. Однако это было так; и Поляков - падальщик, по определению Олега и по своей сущности - и рядом не стоял с Василием Ефимовичем Шерстневым.
Поглядывая на старика в зеркало заднего обзора, Скачков видел лишь доброе спокойное лицо, испещренное глубокими морщинами, блеклые глаза, просящиеся на покой, уголки губ, оттянутые книзу, высокий лоб интеллектуала, который казался еще больше из-за поредевших на голове волос. Вряд ли, думал Олег, Василий Ефимович - пусть даже он человек жестокий - мог отдать Полякову распоряжение совсем уж сгноить девчонку. Неожиданно приплел сюда тот факт, что в советские времена разбираться на места выезжало московское начальство. Конечно, эта мысль лишняя, неуместная, и все же она волей-неволей вписывалась в ситуацию, сложившуюся в маленьком курортном городке.
И еще одна мысль, последняя перед серьезным разговором, который, как гнойный нарыв, зрел все больше, - цель. Цель практически достигнута: Араб, получив соответствующие гарантии, отправился выполнять задание. А эти обязательства нарушаются. Не по приказу же из Москвы! Чуть ироничное мысленное восклицание утонуло в звуке собственного голоса, ибо к этому времени Олег знал, как и с чего начать разговор.
- Василий Ефимович, - он поймал взгляд старика в зеркальце и снова сосредоточился на дороге, - вы к нам по делу или отдохнуть? Уж простите мне мой ЛЬВИНЫЙ интерес, - акцентировал он.
Только этим вопросом можно разговорить старика. Если его имя нежелательно было называть при посторонних, а Олег, обыкновенный опер, в этом деле был именно посторонним, то в этом случае Василий Ефимович сам проявит любопытство и захочет узнать об осведомленности Олега в делах, о которых тот помянул. При этом вся вина за болтовню ложится на Полякова и Руслана, а Олег как бы остается в стороне. Но это «как бы» потом может выйти для него боком. Сам он, как личность, должен мало интересовать старика, для него главное... Впрочем, что для него главное, он сам и скажет. А пока молчит, глядя то в спину водителя, то на дорогу.
- Останови-ка машину, сынок, - попросил пассажир.
- Вам поближе к кустам, Василий Ефимович, или все равно?
Олег поймал себя на мысли, что разговаривает с москвичом, как со своим начальником - видно, это у него в крови, даже с Людмилой позволяет себе пренебрежительный тон. Но не прощает его другим. Тот дежурный капитан в управлении не просто так посылал на Олега ненавидящие взгляды. Однажды он допустил промашку и в присутствии Скачкова назвал следователя Грязнову Грязнулей. Либо решил проявить себя смекалистым парнем, дав ей кличку, либо забыл, что когда-то она была замужем за Олегом и они время от времени продолжают встречаться.
Олегу было не привыкать бить морды прямо в управлении, вначале он двумя точными ударами свалил капитана на пол, затем велел повторить, что тот сказал про его жену, потом уже лежачего бил до тех пор, пока капитан не потерял сознание.
А в управлении это не посчитали даже за конфликт - так, внутренние разборки, на то оно и управление внутренних дел.
Скачков прижался к обочине, не посчитав нужным включить указатель поворота, и заглушил двигатель.
Он не ошибся, и разговор со стариком состоится. Только вот что он может принести Олегу? Выгоду или снова неприятности? Поляков и так едва терпел его выходки, а сегодня утром в его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Олег еще раз вернулся к прежним мыслям, представил себе Диму Валеева, свой труп в лодке, камень, привязанный к ногам. Похоже, шутки кончились. А этот старик, возможно, поможет.
- С чего ты решил, что я приехал по делам? - спросил Шерстнев открыто, последовав примеру собеседника. За долгие годы в разведке он научился распознавать, что скрывается за той или иной фразой, как опытный ювелир с поразительной точностью определяет чистоту драгоценного камня. И если бы Олег опустил извинения за «львиный» интерес, все равно Шерстнев поступил бы так, а не иначе.
Прежде чем спросить: «Говори, что тебе известно обо мне», - бывший чекист с неудовольствием подумал о Руслане и Вадиме - они не сдержали своего слова. Его в лоб спрашивают - зачем он явился? Ясно, что этот Олег справляется по собственной инициативе, а не по заданию Полякова - такой откровенной глупости не сыскать даже в зверинце. Однако в вопросе Олега Василий Ефимович не видел праздного любопытства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109