И зря она кривила душой, думая, что ей доказательства не нужны.
Радзянский проводил ее до гостиницы, назавтра предложил встретиться и записал номер телефона Татьяны. А женщина подумала, что билет в кармане Радзянского оказался на дневной сеанс.
На следующий день Лев увлек свою новую знакомую в Парк имени Горького, затем предложил продолжить вечер в ресторане. В ходе беседы он ненавязчиво задавал вопросы, и Татьяна, отвечая машинально, не придала вначале значения тому, что рассказывает о себе почти незнакомому человеку довольно подробно. Лишь позднее она поняла, что Радзянский, владея инициативой в разговоре, построил беседу умело, профессионально, словно действительно поставил себе цель завербовать гостью Первопрестольной. И она, слегка захмелев от хорошего армянского коньяка, полушутливо спросила, какой страны он шпион.
- Союза Советских, - ответил Лев. - Но это все в прошлом. А сейчас я подрабатываю помощником главы городского совета - семьдесят седьмым или семьдесят восьмым, сейчас уже точно не вспомню.
- А что конкретно входит в ваши обязанности?
Радзянский пожал плечами и умело ушел от ответа, поскольку не мог сообщить знакомой, что, кроме всего прочего, выполняет в горсовете «наказы» любимого Комитета.
- Сейчас пишу бессмысленные статьи о роли профсоюзов в нашем государстве. Когда-то я делал доклады на эту тему, работая в должности вице-консула.
- Ваша работа хорошо оплачивается?
- Согласно порядковому номеру: на семьдесят восемь пунктов ниже первого помощника.
Татьяна улыбнулась, впервые, наверное, надолго задержав взгляд на смуглом лице собеседника.
- Знаете, Лев, теперь я верю, что вы работали в разведке.
- И что же подвигло вас к этому? Мой мизерный заработок?
- Вы всегда разговариваете в полушутливой манере?
- Преимущественно.
- Вам к лицу такой тон.
- Спасибо. Так мне интересно, где я прокололся? Ежели, конечно, исключить мое чистосердечное признание.
- Я выболтала про себя все, а о вас не знаю ничего, ну разве о мизерном заработке. - Татьяна невольно стала приноравливаться к манере Радзянского вести разговор.
Много позже она поняла, что в тот момент говорила как настоящий дипломат за ужином в кругу себе подобных, давая ясно понять собеседнику, что ее до некоторой степени раскованное поведение - есть не что иное, как природная общительность. И дипломатия ее была тонкой, присущей только женщинам, поскольку она признала, что ее новый знакомый пользуется еще одним даром, данным ей богом, - ее слабостью. Иначе говоря, если бы Лев прямо сейчас обнял ее и захотел поцеловать, она бы не стала противиться, как не сказала бы тех слов, которые лишь на мгновение должны были стыдливо отпечататься в ее глазах: «Я не такая!» Тогда природная общительность скатилась бы до откровенного естества, умеет он читать по глазам или нет, так как скрытый текст шел в разрез с ее желаниями. И это не так сложно было понять. Особенно проницательному, «скрытому» дипломату или тайному агенту, что было ближе к истине. Он и так буквально выпотрошил ее, как щуку, осталось только набить фаршем и поставить на огонь. А огонь должен быть жарким, подтверждением тому - пылкие глаза Льва Радзянского.
- Вообще-то разговорить меня - дело довольно трудное (вот тут она бросила на него тот самый взгляд: «Я не такая!»). Даже не подозревала, что могу быть такой болтливой.
- Это моя вина.
- Скорее заслуга.
- Можно и так сказать.
В зашумевшей от коньяка голове родился еще один оправдательный комплимент, которым Татьяна набивала себе цену, хотя и понимала, что пора бы уже остановиться.
- Вы сделали невозможное.
Лев отреагировал сразу, словно до этого долго готовился к разговору, заранее зная, по какому руслу он пойдет.
- Невозможное я привык делать сразу.
- Даже так?.. А как насчет чуда?
«Вот дура!» - обругала она себя.
- Чудо требует гораздо большего времени.
Татьяна долго пыталась понять смысл сказанного, что ей так и не удалось. Ей было двадцать семь лет, первый неудачный брак, от которого у нее остался ребенок, так и остался первым. Жизнь не сахар - приходилось тщательно скрывать связь с женатым сослуживцем, а непродолжительные встречи с ним приносили больше обеспокоенность, нежели удовлетворение, претендующее называться мимолетным. В такие минуты она чувствовала себя самкой, бросавшей дитя для удовлетворения своей страсти.
Татьяна извинилась перед Львом и, удалившись в туалет, долго рассматривала свое порозовевшее лицо в зеркале. У нее были красивые каштановые волосы, чуть удлиненное лицо, правильной формы нос с едва приметной горбинкой, зеленоватые глаза. Иногда она думала, что месяц-другой в спортзале родного предприятия - и ее фигура снова станет как в семнадцать лет.
Этот мужчина, чья раскованность и уверенность в себе обезоружили Татьяну, понравился ей. «Командировочный роман?» - спросила себя женщина, возвращаясь уже с другими мыслями. Немного побыла наедине с собой и успокоилась. О контроле речь не шла, но теперь она по-иному воспринимала магнетический взгляд Радзянского, до некоторой степени уравняла свои шансы. Наверное, потому, что бросила играть, освободившись немного от влияния Льва, и стала сама собой - просто женщиной.
«Командировочный роман...»
«А почему бы и нет?»
«Лучше переспать с ним, - решила она, - чем мучиться потом от собственной неудовлетворенности, порожденной собственной же нерешительностью или слабостью».
Она согнала с лица улыбку, которая могла показаться странной сразу после возвращения из туалета.
Для обоих это был длинный день, он медленно склонился к вечеру, а тот - к ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109