Во-вторых, доподлинно установлено, что в водку, которую выпил слесарь-сантехник, был подмешан клофелин. К тому же я ознакомилась с делом и обнаружила, что судебные медики работали спустя рукава. Не была произведена экспертиза следов пота, запаха, перенесенного на потерпевшую при ударе ножом, и следов металлизации. Мелочи, но в дело вступит опытный адвокат – не чета твоему уроду, без которого ты не ходишь даже в туалет.
– Мелочи я хорошо усвоил, но пока не услышал главного.
– Главное заключается в следующем: собранные мною показания свидетелей и явные промахи, допущенные при проведении экспертизы, будут тщательно проверяться не только следственным отделом прокуратуры, в работу включатся опера из ГУБОПа, а они умеют развязывать языки. Они опять же ничего не смогут доказать, но в очередной раз в протокол будет занесено твое имя. А что касается исполнителей... Допустим, они станут упорно молчать, их отпустят, но останется ли у тебя доверие к людям, побывавшим в подвале ментовских костоломов? Ты думаешь, они будут цацкаться с ними, зная, что перед ними садисты, замучившие до смерти несовершеннолетнюю девочку? Да или нет? А если нет доверия, тебе самому придется убрать их. Так что своим предложением я просто экономлю тебе время. Отдай их мне!
Курлычкин никак не отреагировал на приведенные Ширяевой доводы. Откинувшись в кресле, он сложил руки на груди и неотрывно смотрел на судью.
– Теперь я хочу напомнить, кто ты есть на самом деле, вернее, кем себя выставляешь напоказ. У тебя два пути – либо на кладбище, либо с головой уйти в легальный бизнес. Если тебя не шлепнут свои, уберут спецы из секретных подразделений, исполняющие карательные функции. Почему? Потому что ты до сих пор не определился, сочетаешь беспредел с честным бизнесом. Теперь так не делают. Беспредельщиков давили и будут давить – не мне тебе это объяснять. Может, я ошибусь на год-два, но тебя уберут, и эта идея будет зреть по мере упоминания твоего имени в делах, граничащих с беспределом. Вот и я внесла свою лепту. И пока ты мечешься из стороны в сторону, досье на тебя будет день ото дня пухнуть, пока, наконец, не лопнут тесемки. И вот тогда тебе выпишут талончик на прием к прозектору. Это тебе мой заочный приговор.
– А если я передам эту кассету в прокуратуру? – Курлычкин кивнул на видеомагнитофон. – Что тогда?
– Да ничего особенного. Начнешь преждевременное строительство фамильного склепа. А в ГУБОПе начнет вызревать то, о чем я только что сказала. В конце концов они докопаются до истинных причин, у них будут объяснения – не показания – живого человека, то бишь меня. Как ни странно, но такой сильный фактор, как похищение, а затем и убийство, совершенное народным судьей, пойдет на пользу мне, а не тебе. Подумай над этим. Для тебя выгоднее выбросить вонючий мусор в контейнер, нежели доводить дело до крайностей.
Ширяева не дала высказаться Курлычкину, выставив ладонь:
– Я могу дать объяснения на любой вопрос, но не забывай про время: будильник тикает. И еще: я облегчу тебе задачу. Вижу, что твое гнилое положение не дает тебе права спросить, каким образом я собираюсь осуществить данные мною обязательства. Также ты еще не веришь, что вскоре отдашь соответствующее распоряжение относительно двух, будем говорить, единиц твоей бригады. Ничего, это временно. А пока отвечаю и постараюсь не смотреть на твою смущенную рожу. Кстати, тебе не кажется, что мы в некоторой степени симпатизируем друг другу? Если так дело пойдет и дальше...
– Ближе к делу, – перебил ее Курлычкин.
– Ладно, – кивнула Валентина. – Ты убираешь своих людей – уверена, лишних людей, которыми ты не дорожишь и которые в дальнейшем принесут тебе одни неприятности, – так вот, я нахожу их в контейнере и тотчас отдаю приказ своему человеку освободить Максима.
Прежде чем задать очередной вопрос, который действительно казался глупым, равно как и весь разговор в целом, Курлычкин усмехнулся:
– Как он узнает об этом?
– Я позвоню ему. Могу воспользоваться твоим сотовым.
– А ты?
– Господи, – Валентина всплеснула руками, – какая забота! Клянусь, я не заслужила такого попечительства. Неужели ты считаешь меня дурой набитой? Как раз этот момент проработан мною очень тщательно. Я исчезну до того, как меня положат в тот же мусорный бак. И помни – именно сейчас я спасаю тебя, а ты можешь помочь своему сыну. Это будет самая удачная сделка в твоей жизни. Пока я не добралась до тебя, ты сумеешь исправить положение и прослывешь честным реформатором преступного сообщества, окончательно легализовав его. Сыграй свою партию.
– Неужели ты такая самоуверенная?
– Время, – напомнила Ширяева. – Боюсь, мой человек не успеет к звонку.
– Неужели тебе не страшно? Ты только представь, что сделают с тобой через несколько минут.
Валентина прикурила сигарету и заложила ногу за ногу, поправив подол платья.
– Кстати, я заметила, что ты уже становишься на путь исправления: никакой фени, разговариваешь нормально. Сколько тебе? Сорок три?
Курлычкин набрал номер.
– Костя, зайди... А где ты? Давай быстрее.
– Кто это Костя? – спросила Валентина. – Заведующий похоронным бюро?
– Сейчас узнаешь.
50
С тех пор как уехала из деревни бабка Нина, Иван Аникеев ни разу не наведывался в ее дом, только проходил мимо, бросая взгляды на массивные ворота.
Хозяйка продала дом, но от собаки и кота новый жилец отказался, объясняя это тем, что постоянно жить в доме не намерен. Бабка Нина пошла к Ивану, сговорились за бутылку, и Аникеев привел пса к себе во двор. Хуже было с котом, которого Иван не выпускал из дома два дня, чтобы тот привык к новому хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117