Но как бы ни хитрила птица, имеющая форму хищной рыбы, Кони научился распознавать ее. С высоты двухсот метров она была видна. Стоило опуститься на пятьдесят метров ниже — она пропадала как по мановению волшебной палочки. В море у нее были свои защитники — блестевшие на солнце волны. Это они при близости к воде словно поворачивали свою зеркальную чешую и слепили глаз.
Порой это подводное новообразование Конрад сравнивал с гигантской рыбой — вымахавшей до невероятных размеров стерлядью с коротенькими плавниками.
Подводное гористое образование. Будто холм, огромный могильный холм, раскинувшийся в сорока километрах от ближайшего острова.
Чем чаще летал над ним Кони, тем больше ассоциаций возникало у него в голове. Каждый раз новые образы.
Однажды он сделал его зарисовку, проставил точные координаты и показал Эмилю. Тот натурально обломал кайф: «Похоже на железную щуку из мультсериала. Зачем ты ее нарисовал?»
...До точки рандеву оставались считанные минуты.
В груди летчика заработал внутренний спидометр: тревога возрастала с каждым пройденным километром. Беспокойство и воображение спаялись в одно целое и родили облик стремительных истребителей и еще более проворных ракет класса «воздух — воздух», сорвавшихся с пилонов военного самолета. От воздушных призраков дыхнуло морозом; сковало руки, подморозило губы.
Кони снова взял спутниковую трубку.
— Эмиль...
Он был обязан выйти на связь с «котиками», поджидающими контрабандный груз. Они уже поглядывают в небо. Выходя на связь, Кони выбрал простейшую опцию последнего соединения.
Еще и потому, что Эмиль был владельцем такого же новенького высокоплана и приобрел продукцию «Хемфри» неделей позже.
— Эмиль, у меня дурное предчувствие. Нет, не шути, канатная дорога не оборвалась... но может оборваться. Я сейчас точно в середине Экваториального прохода. Я на малой высоте и не вижу остров Бабочки, но он на правом траверзе, где-то слева безымянный островок.
Он, зная точные координаты своего подводного сада, называл их Эмилю так, словно хотел упокоиться в том райском месте.
— До точки рандеву ровно шестьдесят километров... Что-то с мотором, что-то с мотором...
Конрад уже не говорил с другом, а докладывал: высота, курс, скорость... время — с центра приборной панели на него смотрел стеклянный глаз секундомера — абсолютно лишней детали на этой стилизованной под «Авро-Линкс» «доске».
— Кажется, тамильские ублюдки залили мне паршивое топливо! Я падаю, падаю!..
Самолет шел бреющим полетом над проливом Полуторного градуса. Экваториальный проход был в двухстах километрах к югу, остров Бабочки прятался на южной окраине атолла Сувадива. Там же вдалеке остался его подводный сад.
Отчаяние и тревога покинули его, едва Кони прервал связь с Эмилем. Его лицо озарила счастливая улыбка. Он оторвал одну руку от штурвала и сжал пальцы в кулак: «Есть! Получилось!» Но нет, пока рано торжествовать. Он отпразднует победу в роскошном ресторане.
Конрад резко изменил курс, еще дальше удаляясь от координат, брошенных в телефонную трубку. Он держал курс на небольшой остров и, согласно расчетам, должен увидеть его через пять минут.
Зеленая голова острова словно вынырнула из воды и отплевывалась прибрежной пеной. Кони заложил крутой вираж, едва не касаясь крылом водяных гребешков, и облетел остров с его восточной стороны. Тотчас увидел площадку для приземления. Твердая, сцементированная волнами и ветрами, песчаная полоска манила к себе. Приманивали руки товарищей, подающих ему знаки. Он качнул крылом, приветствуя их.
Сделав разворот, Конрад пошел на посадку. Руль высоты вздыбился над рулем направления павлиньим хвостом. Шасси самолета слизывали морскую пену; она сорвалась с широкой резины, едва высокоплан коснулся береговой полоски, и колеса — вначале основного шасси, а затем носовое — закрутились с бешеной скоростью, разбрасывая песчаные перья.
Самолет подпрыгнул на песчаной неровности и понесся в полуметре над площадкой. Конрад хладнокровно подкорректировал направление, дернув штурвал. Шасси снова обрели сцепление с площадкой, на сей раз окончательно.
Самолет закончил свой бег в пятидесяти метрах от губы, врезавшейся в берег. Кони открыл фонарь, ступил на подножку. Но не спрыгнул на землю. Он забрался на горячий капот, оттуда одним прыжком заскочил на влажное крыло и выбросил руки в небо.
Конрад здорово смотрелся на своем высокоплане, закончившем фантастический полет-гонку. Он только что не выкрикнул: «Мы чемпионы!» Только что не прыгнул в объятия Хантера, походившего в этот миг на Рона Дэниса из «Макларена»: черная майка, темные брюки, заправленные в высокие, тонкой кожи, военные ботинки.
Он отыскал глазами Весну и подмигнул с высоты: «Вот и все, детка!»
Они часто мечтали, обнявшись на белоснежном песке, свободном от кораллов, о старой-старой усадьбе в Англии. «Трехэтажная», — говорил Конрад. «На берегу озера», — добавляла Весна. «Каминные трубы, водосточные». — «Две террасы». — «И никаких заборов». — «Точно — лишь живая изгородь, уходящая к самой воде». — «На лугу пасутся кони, овцы, собаки резвятся». — «У самой воды мостки, маленький понтон с парой лодок, плещутся утки».
Конрад спрыгнул на песок и заключил девушку в свои объятия.
Лейтенант Хантер дал им минуту, бросив взгляд на часы.
— Как все прошло? — спросил он, пожимая Кони руку.
— По плану. Я сообщил Эмилю точные координаты своего «падения». — Конрад еще не остыл от возбуждения, говорил отрывисто и с хрипотцой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14