Я отобрала у Леры круглый пластмассовый пенальчик и вытряхнула две белые крупинки.
- Спасибо, - прошептала Артамонова.
- Мы посидели минуту-другую в молчании. Потом Валерия Петровна шумно вздохнула:
- Кажется, отпустило. - Давайте прямо сейчас звонить в милицию!
- Дашенька, пойми меня правильно, дело непростое, речь идет о судьбе детей, я не могу одна принимать столь важное решение, - засопротивлялась эта актриса, - лучше подождать родителей.
- Где они? - спросила я, удивляясь отсутствию
Лидочки.
- Андрюша на репетиции, - пояснила Лера, - а Лида просто неразумное существо! Ведь просила ее не делать глупостей, Так нет, ни в какую, поеду, и все тут!
- Куда?
- Вбила себе в голову, что сама найдет Надюшу, и отправилась на станцию “Аэропорт” - страшно глупо!
К тому же и опасно. Оставив Леру поджидать сына, я поехала на Ленинградский проспект.
Было около шести вечера, и на платформе метро толпились пассажиры. Я пошла по перрону, напряженно вглядываясь в людей. Люди толкались, бесцеремонно прокладывая себе дорогу… Ну просто удивительно, в парижской подземке подобного не увидишь - человеческая масса вас плавно обтекает. Чувствуя, что начинаю заражаться всеобщей суетой, я присела на скамейку, и тут под своды взметнулся дикий, нечеловеческий вопль. И женский крик:
- Упала, помогите, остановите поезд! Вой нарастал. В противоположном от меня конце платформы творилось что-то невероятное. Визжали женщины, бежали со всех ног милиционеры и дежурные. Выезжавший из туннеля поезд остановился посередине станции и стоял, не открывая дверей. За освещенными стеклами виднелись встревоженные лица пассажиров.
- Что случилось? - спросила я у пробегавшего мимо мужчины.
- Баба под поезд прыгнула, дура, - ответил тот, почти не останавливаясь, - нашла тоже место! Люди домой спешат, а теперь движение остановят, и неизвестно, когда поезда снова начнут ходить. Хочешь с собой покончить, так сигай из своего окна, нечего другим мешать!
Нехорошее предчувствие проникло в душу. На мягких, почти не слушающихся ногах я подобралась поближе к месту трагедии. Часть перрона оцепили милиционеры, я пробилась сквозь зевак поближе к красно-белой ленте.
- Нельзя, гражданочка, - остановила дежурная.
Я во все глаза глядела туда, где лежало нечто, закрытое одеялом. Рядом валялись туфли… красивые темно-синие кожаные лодочки, привезенные Андрюшкой из Испании.
"Нет, только не это!” - пронеслось в моей голове.
Я отпихнула дежурную.
- Ну нельзя же, куда прешь? - грубо одернула меня та.
Но я уже подлезла под ленту и уставилась на несчастную. В абсолютно серой женщине, распростертой на полу, трудно узнать Лидочкуt но сомнений нет - передо мной лежала она.
- Лидуша! - выкрикнула я, кидаясь на колени. - Лидуля, зачем?
- Знаете ее? - спросил один из милиционеров. Не в силах отвечать, я только кивнула. И тут появились врачи. Один из них принялся ловко приделывать капельницу.
- Она жива? - ухватилась я за надежду.
- Пока да, - сухо ответил доктор, профессионально втыкая в безжизненное тело иголки.
Потом странно провисающую Лидочку положили на носилки, я зачем-то подобрала туфли и побежала за санитарами. Но в реанимобиль меня не впустили. Белый автобусик оглушительно взвыл сиреной и унесся, я осталась стоять на проспекте, прижимая к груди туфли.
Домой добралась только к десяти, абсолютно сама не своя. Не отвечая на вопросы детей, еле-еле доползла до кровати и рухнула лицом в подушку.
- Утром меня никто не трогал, но проснулась почему-то около восьми. Аркаша с Машей завтракали в столовой.
- Что случилось? - спросил сын. - Ты вчера пришла зеленая, просто страшно смотреть.
- Лида Артамонова бросилась под поезд метро.
- Боже, - ужаснулся Аркаша. - Почему?
- Не знаю, - пробормотала я и, отодвинув чашку с кофе, взяла телефон.
У Артамоновых трубку схватили сразу.
- Алло! - прокричал Андрюшка. - Говорите…
- Как Лида?
В мембране послышались странные звуки.
- Что? - испугалась я.
- Пока жива, - ответил Андрей, судорожно кашляя, - но очень плоха, в сознание не приходит.
Господи, зачем она это сделала?
Бросив трубку на стол, я повторила вопрос:
- А в самом деле, зачем? Лидочка удивительно стойкое существо. В раннем детстве осталась без отца и матери - погибли в авиакатастрофе. У девочки не оказалось никаких родственников, только двоюродная бабушка где-то в Перми. Женщина не замедлила приехать в Москву и поселиться в просторной квартире сироты. Через год туда перебрались все многочисленные уральские домочадцы: бабкин сын с женой и двумя детьми, дочь с супругом… Лидусю отселили в небольшой чуланчик без окна, но скоро и эта жилплощадь показалась бабке слишком шикарной для мешавшей всем девчонки. Лиду отправили в загородный детдом санаторного типа, причем мотивировали гадкий поступок весьма благородно - якобы у ребенка развилась сильнейшая аллергия и свежий воздух ей просто необходим. Когда завершившая учебу в восьмом классе Лидуся вернулась в Москву, даже чулан в квартире ей давать не хотели. Девочка, увлекавшаяся рисованием и лепкой, поступила в ПТУ и стала учиться на гримера.
По вечерам старалась как можно дольше задерживаться в училище, чтобы не возвращаться в неприветливый дом, где к ней все время придирались, выживая из дому.
Однажды учительница математики спросила, отчего Лидуля так засиделась. Девочка не выдержала и рассказала преподавательнице все. Майя Михайловна пришла в ужас и немедленно начала действовать.
В советское время довольно легко было начать кампанию в защиту обиженного ребенка. Майя Михайловна за один день обежала нужные инстанции, и к противной бабке разом заявились проверяющие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15