В сороковом году Пьера арестовали как шпиона. Сюзанну почему-то не тронули. В 1959 году коммуниста реабилитировали, но напуганная Сюзанна так и жила в каморке, высовываясь только в случае крайней необходимости. Наши родители, жалея неизвестно чем питавшуюся женщину, по очереди подсовывали ей еду. Сюзанна улыбалась и шептала: “Мерси, мерси”. Говорить как следует по-русски бедняга так и не выучилась.
Шел 1961 год, никто и не заикался о трехлетнем отпуске по уходу за ребенком. Государство давало только три месяца, а дальше приходилось решать - то ли выходить на работу, то ли сдавать ребенка в ясли. Счастье тем, у кого дома была бабушка, но в нашей квартире подобрались почти сплошь матери-одиночки. Дети, отданные в государственные учреждения, стойко болели с сентября по июль. По утрам квартира оглашалась недовольным ревом…
И вот однажды кому-то из мам пришла в голову гениальная мысль - пристроить к делу Сюзи. Женщина согласилась, и наша жизнь стала просто прекрасной. Нянька кормила детей по часам, подолгу гуляла с ними на бульваре и пела незнакомые песни. Одна беда - говорила она только на своем языке, и через год шесть ребят из московской коммуналки пугали всех криками: “Allez, Allez!”
Мы заговорили по-французски одновременно, Причем не только с Сюзи, но и друг с другом. Видя такой поворот событий, мать отдала меня в специальную школу, но я уже владела языком лучше, чем тамошние учительницы.
Главный редактор молча слушал мою отличную речь. Наконец я притормозила и напрямую спросила у переводчика:
- Теперь вы убедились, что я из Парижа? Костя покраснел. Как признаться перед лицом высокого начальства, что уловил лишь пару слов из напористой речи противной иностранки? Однако парень сумел выкрутиться:
- Ваш вопрос несколько щекотлив, думаю, вам лучше объясниться по вашему делу с Анатолием Ивановичем.
- Ступай, - проворчал редактор и вопросительно уставился на меня.
- Не понимаю, что тут такого щекотливого? - прикинулась я дурочкой. - Хотим познакомится с Орнестиной. Если девушка подойдет, предложим контракт.
Анатолий Иванович совсем растаял.
- Хорошо, сейчас позовем девчонку. Но придется подождать, пока она приедет. Я замахала руками.
- Нет, мы предпочитаем встречаться с кандидатками в домашних условиях. Хочется посмотреть, как она живет, узнать, так сказать, привычки… Вы понимаете?
Редактор кивнул. Конечно, понимает! Среди “вешалок” и фотомоделей невероятно высокий процент алкоголичек и наркоманок. Ни одно приличное агентство не предложит работы даже самой прекрасной по внешности девушке, не разведав как следует о личной жизни. Дешевле раскрутить дурнушку, чем
Возиться с порочной красавицей.
Анатолии Иванович полез в гигантский шкаф, набитый папками, вытащил одну, бросил на стол и произнес:
- Пока поглядите вот это, если подойдет, договоримся. Я полистала странички с довольно скудной информацией. Анна Андреевна Подушкина, 18 лет. Родом из Москвы, не пьет, не балуется таблетками, не курит. Работает фотомоделью. Муж и дети отсутствуют. Остальное место в личном деле занимали фотографии в самой разнообразной одежде и почти без нее. Особняком стояло - натуральная блондинка, зубы в хорошем состоянии, характер приветливый, не капризна, работоспособна, не опаздывает.
- На первый взгляд неплохо, - пробормотала я, изображая искушенную профессионалку, - но все же вопрос можно решить только после личной встречи.
- Выкладываете триста долларов и получаете адрес, - спокойно заявил редактор.
Я вытащила из кошелька пластиковую карточку банка “Лионский кредит” и осведомилась:
- В какой форме принимается оплата?
- Наличными, - алчно ответил Анатолий Иванович, поглядывая на кредитку.
В машине я разглядела бумажки, полученные взамен валюты. Северное Бутово! Где же расположен район?
Минут через десять все проблемы разрешились, Бутово нашлось в атласе, а в доме на улице Академика Назарова поджидала, предупрежденная по телефону, Орнестина.
Очевидно, девчонка решила встретить владелицу агентства во всеоружии, потому что дверь открыла ожившая картинка из журнала.
- Проходите, - радушно пригласила она меня в довольно просторную комнату, обставленную с претензией на артистический шик. Низкая софа, покрытая белым искусственным мехом, пара кресел. На полу на ковре разбросаны подушки, очевидно, заменяющие пуфики. В углу на крутящейся подставке телевизор и видик со стопкой кассет, особняком стоит компьютер. Полное отсутствие книг, а на стене большая фотография Орнестины. Сразу понятно, что девушка запечатлена на мосту Александра III.
Модель сложила длинные ножки и грациозно опустилась на подушку. Я плюхнулась в кресло, ощущая себя возле этого небесного создания слоном в игрушечном домике.
- Бывали когда-нибудь в Париже? - поинтересовалась я, разглядывая снимок.
- Папа нас с сестрой возил, - сообщила девушка. Через полчаса узнала о ней все. Родилась в обеспеченной семье. Папа - профессор математики, мама преподает русский язык и литературу в институте. В модельный бизнес попала случайно, потому что учится на втором курсе филфака. Приятельница пошла на съемку, а Аня увязалась с ней. Фотограф тут же предложил контракт, и сейчас девчонка хорошо зарабатывает. После того как “Петр” сделал ее девушкой месяца под псевдонимом Орнестина, предложения посыпались как из рога изобилия. Приходится даже отказываться от некоторых, потому что Аня решила иметь диплом. Век всякой фотомодели заканчивается в тридцать лет, а зависеть от щедрости будущего мужа не хочется.
Слушая ее верные, практичные размышления, я постепенно приходила к выводу, что эта не по года разумная девица скорей всего не имеет ничего общего с похищением детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15