Что в состязаньи мужи ценят превыше всего)
И добавил: - Ты бы мог выставить свои подводные картины?
- А тебе что, понравились мои картины? - спросил Тарас.
- Очень, - ответил Толкалин, - подводный художник - это вообще что-то новое в искусстве!.. А под водой и вправду так красиво, как у тебя на картинах!
- Ещё красивее, - ответил Тарас. - А ты бы мог свои стихи почитать. Мне это нравится:
Ах, вы, друзья, не спорьте,
Вы нам, друзья, поверьте,
Ах, Королева Спорта,
Ах, Лёгкая Атлетика!
- Мы с тобой вполне можем организовать общество взаимного восхищения, - отозвался Леонид грустно.
- Нет, правда, - заспорил Тарас, - а Вита могла бы...
- Не надо о ней, - сказал Леонид.
Сидякин и Толкалин скрылись в тёмной глубине двора, куда не достигал свет подъездных лампочек.
И оказалось, что в эту звёздную ночь бодрствовали не только они одни.
Во двор вышли Фокина, Гуляева и Мухина.
- Ну и что? - свистящим шёпотом говорила Елена.
- А и то... Все в машину и уехали куда-то опять!.. - рассказывала Светлана.
- И Витка с ними? - неприязненно спросила Надежда.
- И Витка с ними! - кивнула Светлана.
- А что было там? - полюбопытствовала Надежда.
- Где?
- Ну, куда уехали, - сказала Елена.
Светлана вздохнула:
- Если бы знать?!
Елена остановилась.
- А ещё что?
Светлана затараторила:
- Ларионов уже дней пять Гуся всё по ночам тренирует. Через планку с чемоданом и под милицейский свисток. Ларионов как свистнет, а Гусь как прыгнет!
- С чемоданом?.. И под милицейский свисток? - удивились подруги. - С ума сойти, до чего опустились!
Светлана продолжала выдавать информацию:
- Ларионов, значит, Гуся тренирует, а Гусь ему говорит:
"Ты, говорит, Ларионов, говорит, меня под монастырь подведёшь".
- Значит, не Гусь Ларионова подведёт под монастырь, а Ларионов Гуся? - уточнила Надежда.
- А под какой монастырь, не сказал? - съязвила Елена.
- Нет, под какой - не сказал, - простодушно ответила Светлана.
- Интересно, что бы это значило и с чем бы это было связано? вслух размышляла Лена.
Светлана недоуменно посмотрела на неё.
- С чем? Ясно, что с иконами. Милиционер говорит, что дедушка Гуся на него жаловался, что он у покойной бабушки какие-то бесценные иконы стибрил.
- А Ларионов-то при чём здесь? - заволновалась Надежда.
Светлана и на неё посмотрела с недоумением.
- При чём? У него отец реставратор, у него всё есть для реставрации, а Ларионов может эти материалы у отца стибрить...
- Вот уже дело и до икон дошло! - забеспокоилась Елена.
- Прекрасно! - не унывала Надежда. - Когда Вениамин признает все эти ошибки, он такой мировой рекорд с новыми силами поставит!
- А с Виткой у него что, роман? - спросила Елена.
- Хуже. Она ему всё время тихо так что-то говорит, что-то говорит, потом он ей всё время тихо так что-то говорит, говорит, говорит, потом она каждый раз как заплачет, - вновь затараторила Светлана.
Елена прищёлкнула языком:
- Значит, сразу до слез довёл?
- Сразу, - кивнула Светлана.
- М-да... И ведь я видела, как он в кино с этой Стеллкой ходил, - призадумалась Надежда.
И Елена задумалась...
- Да, Надежда, ты права, тут не двойником чемпиона пахнет, а целым тройником!.. - наконец, сказала она.
- А кто орал, что мы рано всё это придумали?! - осудила её Надежда. - Боюсь, что не поздно ли?..
- Вот вам эти всякие инте... - привычно начала Елена.
- ...грации! - привычно подхватила Светлана.
- Интенси...
- ...фикации! - приняла "эстафету" Светлана.
- Акселе...
- ...рации! - закончила Светлана.
Елена вдруг узрела сидевшую на ступенях "судейской" беседки Татьяну. Ещё одна полуночница!
- Кто орал, что рано?! - двинулась к ней Елена. - Что стоит ли?!
Татьяна встала и подняла обе руки вверх.
- Ну что, сдаёшься? - грозно подступила Елена.
- Кто - я? - не опускала рук Татьяна.
- Ты. Руки подняла, значит, сдаёшься!
- Да это я просто зарядкой занимаюсь, утром - утренней, ночью - ночной. - Татьяна стала делать наклоны. - Чтоб таких, как вы, победить, с вашим идиотским здоровьем и вашими идиотскими выдумками, знаешь, надо быть в какой спортивной форме?!
- Да ну тебя, - усмехнулась Елена.
Девочки прошли мимо Татьяны.
Самое удивительное, что в эту знаменательную ночь никто не изумлялся, увидев друг друга так поздно во дворе. Видимо, какие-то незримые чувства, по-иностранному "флюиды", не давали никому спать этой ночью. Всё смешалось в сознании: день и ночь, вчера и сегодня, прошлое и будущее. А будущее, как известно, зарождается в прошлом и куётся в настоящем с тем, чтобы самому когда-нибудь стать настоящим, а затем - и прошлым...
Да и честно говоря, какой тут сон, когда столько волнений, нервов и забот поставлено на карту!
- Ой, девочки! - вспомнила Светлана. - А ещё что случилось! Что случилось!
- А что случилось? - безнадёжно сказала Елена, уже привыкшая к ударам судьбы.
- Ужас! Сплошной ужас! - воскликнула Светлана.
- Подожди. - Елена внимательно всматривалась в окружающую темноту. Даже под скамейку заглянула. - Этот... Этот с кинохроники, я заметила, не только Ларионова снимает, но и нас всех. Говорят, скрытой камерой начал... Я с Сидякиным вчера разговаривала, смотрю, а он с крыши беседки на нас свою кинокамеру навёл.
Надежда опасливо заглянула за "статую" атлета.
- А я выхожу на балкон, смотрю, этот Гиви меня с балкона Цветковой снимает прямо в упор.
- Как бы нам с этим хроникёром в документальную историю не попасть, - сказала Елена. - А что у него с Мосфильмом-то?
- Ой, девочки, - опять воодушевлённо начала Светлана, - режиссёр вчера был, уговаривал лично Ларионова. А Ларионов: "Я ещё должен подумать. Я ещё раз должен прочитать сценарий".
- Господи! Все мечтают сниматься в кино, а он ещё должен подумать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38