Вот и сейчас он сказал: - Двадцать восьмой просит посадки!..потом дал по шее, продолжая держать меня за плечо.- Из положения удержания,-сказал Сутулов,-захватываю правой рукой запястье правой руки противника, ставлю локоть правой руки к его шее, поднимаю предплечье своей правой руки и... провожу приём!.. За секунду... Он вот так на мне провёл уже двадцать восемь приёмов борьбы самбо. На словах, правда, но всё равно противно. А за что? Я ему абсолютно ничего такого не сделал, только один раз подошёл к нему и спросил его, задрав голову. (Сутулов у нас на четыре головы выше всех ребят!) - Слушай, Сутулов,- сказал я ему,- при твоём росте у тебя твои мозги там... (я показал рукой вверх) должны быть в состоянии невесомости... Я правильно говорю?.. А Сутулов вместо ответа дал мне тогда по шее и сказал: - Первый просит посадки!..-Потом первый раз показал мне хронометр, который он носил на руке, и пояснил: - Резко поднимаю сомкнутые руки, быстро отбрасываю руки противника и, нагнувшись, захватываю его ноги в подколенных изгибах... И... приём провожу в три секунды. Наверно, ему Тулькин, Мешков и Дерябин что-нибудь на меня наговорили. Я, конечно, мог Сутулову давно дать сдачи, и вообще, но это было бы ужасно примитивно, просто подраться... в духе каких-то питекантропов. А вообще-то у меня есть, уже есть, уже приготовлен для Сутулова один химический состав, жёлтый-жёлтый, как "жёлтая лихорадка". Если им мазнуть по лицу, несколько дней не будешь от умывальника отходить... А дальше всё должно происходить так: Сутулов мне, значит, делает на шею посадку двадцать девятого подзатыльника (двадцать восьмой я только что получил!), а я ему "жёлтую лихорадку"... и тридцатого подзатыльника уже не будет... А может, мне прямо сейчас дать Сутулову по роже, чтоб не было посадки и двадцать девятого? Я сжал в кармане пластмассовый мешочек с губкой, пропитанной "жёлтой лихорадкой", но тут же подумал, что с Сутуловым я расправиться всегда успею! И как ещё расправиться! Я, кроме "жёлтой лихорадки", такое для Сутулова приготовил- весь век меня помнить будет, а сейчас самое главное-поскорее отвязаться от него и терпеливо дослушать до конца приём самбо, который проводил на мне этот гнусный Сутулов. - Представляешь,- сказал Сутулов, покончив с приёмом самбо,- проходит, как у Дюма - "Десять лет спустя", ты сидишь на веранде... Я хотел спросить: "С кем?"-но удержался. Я-то знал, что на веранде через десять лет я буду сидеть с Танечкой, я знал, а Сутулов в этом убедится, когда подойдёт ко мне через десять лет. - Я, значит, подхожу,-сказал Сутулов,-и... Две тысячи двести двадцать восьмой... просит посадки... - Ну что ты, Сутулов,- сказал я,- какой две тысячи двести двадцать восьмой... двести тысяч двести двадцать восьмой просит посадки... Сутулов, видно, не ожидал от меня такой фразы (я сам не ожидал её от себя! Но ведь Тулькин ждёт! Скорей! Скорей!), поэтому Сутулов разинул рот, подумал, поправил бороду и сказал: - Молодец!.. Заходи в гости...-и удалился, а я в несколько прыжков подбежал к крыльцу Тулькина и стал заглядывать в его дом. - Вам кого? - спросила сестра Тулькина. - Вашего брата,- ответил я. - Он спит! - сказала сестра Тулькина. - Как - спит? - заорал я.- Как - спит? Как-спит?! -повторял я, как попугай Кокошка, одну и ту же фразу. Мало того, что этот Сутулов подверг меня этой унизительной задержке, теперь этот Тулькин взял у меня таблетки для детективных снов, наверное, принял их и... улёгся спать. С ума сойти!.. - Разбудить! - закричал я на сестру Тулькина так, как будто она была моей сестрой.- Разбудить немедленно! - А он закрылся на крючок и сказал, чтобы его не будили! Повернувшись вокруг себя на каблучке, сестра Тулькина спрыгнула с крыльца и побежала на улицу, а на крыльцо вышла мать Тулькина и подозрительно посмотрела на меня. На меня все всегда смотрят почему-то подозрительно. "Всё пропало,- подумал я, бесшумно отступая спиной за угол дома.- Тулькин действительно принял мои таблетки и лёг смотреть многосерийный широкоэкранный, цветной, детективный сон И главное, что моё письмо у него осталось!" Ну, я ему покажу! Я... я обогнул дачу Тулькиных. Окно предателя было закрыто и даже задёрнуто шторой. А другое окно рядом было открыто, и из другого окна вдруг показалась спина Тулькина, а потом он сам с чемоданом в руке. - А сестра сказала, что ты спишь,- прошептал я,- не выходил столько времени... - Так это же для алиби,- сказал Тулькин. - А я уж думал, что с похищением всё пропало,-прошептал я. - Считай, что ты уже похищен.- Тулькин достал из кармана пять пакетов с молотым перцем.- Ползи на кладбище,- сказал он. - А ты? - Я сзади. Я буду посыпать перцем траву... Чтоб собаки след не взяли... И я пополз... к славе, к известности, ко всему тому, что меня ждало впереди! Да, но если бы я знал, что меня ждёт впереди, я бы, конечно, давно повернул обратно, но я не знал и поэтому всё полз, полз, полз... до тех пор, пока не уткнулся макушкой в дверь сторожки. Не поднимаясь на ноги, я подцепил дверь рукой и потянул её. Дверь со скрипом отворилась, я подполз на животе к лестнице. Тулькин пыхтел и чихал (от перца, наверно!) где-то сзади. Взобравшись по лестнице на чердак заброшенной сторожки кладбища, я сел на пол, привалился спиной к стропилу, а Тулькин, достав из чемодана верёвку, стал с удовольствием опутывать меня по рукам и по ногам. Потом он с наслаждением стал заталкивать мне в рот кляп. - Да не весь толкай! С ума сошёл, что ли! - промычал я.-Думаешь, это большое удовольствие? Тулькин оставил в покое платок и, вынув из кармана пакет с молотым перцем, начал посыпать вокруг себя, освещая пол электрическим фонарём, хотя было ещё светло. От его перца у меня сразу же засвербило в носу, и я с трудом удержался, чтобы не чихнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16