Пусть он меня хоть ещё раз выпорет, а я тебя всё равно подкараулю. Узнаешь ещё, какой я сыщик. А из любви к девчонкам я помогать ни за что не буду. Если бы из ненависти, я бы тебе ещё помог, а из-за любви ни за какие...-он, конечно, хотел сказать "таблетки", но пересилил себя и сказал,-ни за какие... коврижки, даже если бы меня не ты, а твой брат попросил - всё равно бы не стал помогать. Если бы Тулькин не сказал, что из-за любви он мне не поможет, а из ненависти с удовольствием может, мне пришлось бы искать четвёртого сообщника, но когда он сказал, что из ненависти он бы ещё помог, тогда я высыпал на ладонь ещё две таблетки питьевой соды (всего, значит, на четыре серии детективных шпионских цветных снов) и сказал: - Ты мне будешь помогать из ненависти к ней! - Это как же? - не понял Тулькин.- Помогать из ненависти? - А вот так же,- начал я своё, может быть, самое сложное и унизительное объяснение в своей жизни.- Я кто такой? - спросил я Тулькина. - А кто ты такой? - спросил меня Тулькин. - Я шалопут! - сказал я твердо.- Шалопут! -Ты шалопут,- с удовольствием подтвердил Тулькин и как-то уж чересчур поспешно. - Кто шалопут? - переспросил я грозно Тулькина, сдерживая желание дать за такое оскорбление Тулькину в зубы. Но потом я подумал, что это он говорит так для дела и только поддакивает мне, я успокоился и сказал: - Я ещё и лентяй! - Ты ещё и лентяй! - подтвердил снова с удовольствием Тулькин. - Кто лентяй?.. Мы помолчали. Я боялся, что я всё-таки дам Тулькину в зубы за оскорбление личности,- в конце концов, можно же подтверждать и молча, кивком головы, но пересилил себя и, скрипнув зубами, продолжал: - Но Кузовлева об этом ничего не знает? Так?-спросил я. - Так,-подтвердил Тулькин,-не знает. - Значит, если бы Кузовлева дружила с Мешковым или Дерябиным, а не со мной, то это было бы совсем другое дело? Так? - спросил я Тулькина, - Совсем другое дело! - сказал Тулькин и ещё кивнул головой.- Значит, так ей и надо! - обрадовался по-настоящему Тулькин.- Всё равно с тобой все мучаются: и родители, и школа, и весь наш дачный посёлок, а она что, исключение, что ли... А таблеток серии на три дашь? - спросил разбушевавшийся Тулькин. Я снова вытащил из кармана коробочку и отсыпал на ладонь Тулькина три таблетки. - И про то, как папину бритву тупишь, расскажешь! - предупредил меня Тулькин. - После похищения,-ответил я.-Значит, после ужина я похищаю себя в сторожку на кладбище. В восемь ноль-ноль. На твоих сколько? Тулькин посмотрел на свои часы с одной секундной стрелкой и сказал: - Зачем после ужина? Сейчас тебя похитим! Верёвку только возьму и ещё кое-что! - Как же,-сказал я.-На голодный желудок, что ли? - Именно на голодный... Чтобы неожиданней. Только у меня к тебе просьба: дай ещё на две серии таблеток... - После, после,-сказал я.-После похищения всё отдам. Тулькин немного попереживал и сказал: - Тогда спрячься сейчас за сарай, чтобы нас вместе никто не видел, и жди... Я к тебе незаметно сам подойду...
Уже из-за сарая я увидел, как на крыльце собака Гальда встретила Тулькина и стала на него лаять (наверно, медаль просила вернуть обратно), а я подумал, что молодец Тулькин, не злопамятный! Не держит на меня злобы за папину бритву. Правда, я ничего такого с бритвой его папы не делал и не тупил, конечно, никогда и тупить-то не собирался. Я просто проверял одну заметку из журнала "Техника-молодёжи". Там было написано, что если в лунную ночь положить опасную бритву на свет, то к утру она затупится. А когда бритва затупится, то, я думал, что Тулькин распространит слух среди ребят, что я одной силой воли могу тупить бритвы на расстоянии. И кто-нибудь из ребят расскажет об этом Танечке Кузовлевой, и тогда она скажет: "А я давно замечала, что у Лёши во взгляде есть что-то гипнотически магнетическое!" Между прочим, у нас дома опасной бритвы нет - мой папа бреется электрической,- поэтому я и решил с помощью бритвы отца Тулькина проверить это явление, а Тулькин, видно, не читает журналов, поэтому он и решил, что это я туплю бритву, а не лунный свет. Я однажды наблюдал за ним, как он всю ночь не спал, всё меня караулил. Я, конечно, и не думал подходить к дому Тулькиных, я-то знал, что бритва и так затупится... Тем временем, в доме Тулькиных собака Гальда всё продолжала лаять, а Тулькин всё не выходил, а я подумал, что Гальда зря требует отдать ей медаль обратно: Тулькин, в конце концов, тоже имеет право носить её - он ведь Гальду учил всяким штукам, а не она его. Я подождал ещё немного, но Тулькин всё не выходил, сестра вышла на крыльцо, а Тулькина всё не было. Тогда я оглянулся: может, он уже подошёл ко мне? Тулькин сказал, что подойдёт незаметно, но рядом со мной никого не было. С другой стороны сарая тоже не было Тулькина. Я ждать больше не мог, в конце концов, ничего не случится такого, если не Тулькин незаметно подойдёт ко мне, а я к нему. Я перелез через забор и уже хотел перебежать улицу быстро, как солдаты в кинокартинах про войну, но в это время меня кто-то грубо (непозволительно грубо) схватил за плечо. Не было на земле такой силы, которая в такую минуту могла меня удержать на месте, но через секунду я убедился, что такая сила есть на земле и зовут эту силу Николай Сутулов. Вообще-то Сутулова в списке моих врагов у меня не было, но, вероятно, я был у него в списке его врагов, потому что. вот уже с первого дня, как он приехал на дачу, он при каждой встрече даёт мне какой-то незаметный, но очень больный подзатыльник, приговаривая при этом: "Первый просит посадки!.." или "Второй просит посадки!.." Вместе с сегодняшним подзатыльником он мне их на шею уже двадцать восемь штук посадил. Потом он ещё всегда проводит на мне один приём борьбы самбо и удаляется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16