- Господи Боже мой! - воскликнула Майя. - Воображаю, как быстро вы
бегаете!
- Ну, - задумчиво произнес незнакомец, бросив на себя мимолетный
взгляд, - я бы этого не сказал. Слишком уж много у меня конечностей. Пока
переставишь их все одну за другой, проходит немало времени. В детстве,
когда я еще не понимал этого, я часто думал: "Хорошо бы иметь еще парочку
ног..." Но на все Господня воля... Кто вы такая? - спросил он.
Майя назвала себя.
Незнакомец поклонился и шаркнул десятком своих лапок.
- Я - Иероним, по прозванию многоножка, - представился он в свою
очередь. - Наш род - очень старинный, и мы повсюду вызываем удивление. Нет
ни одного живого существа в мире, которое имело бы столько ног, как у нас.
Насколько мне известно, больше восьми ни у кого не бывает.
- Да, вы очень интересны, - сказала пчелка. - К тому же у вас очень
своеобразный цвет. Есть у вас родственники?
- Никаких. Да и зачем они? Как только мы вылезаем из яйца - баста! С
этой минуты всякие семейные связи прекращаются. Кому, как не нам, уметь
самим вставать на ноги?
- Правда! - задумчиво согласилась Майя. - Но неужели у вас нет
никакого занятия?
- Конечно, есть! Я ем и сомневаюсь...
- Вы сомневаетесь? - удивилась пчелка. - В чем?
- Во всем... Это у меня от рождения, - ответил Иероним. - Я не могу
не сомневаться.
Майя смотрела на него, широко раскрыв от удивления глаза. Она не
понимала его, но не хотела надоедать дальнейшими расспросами.
- Я сомневаюсь, например, - продолжал собеседник, - чтобы тут было
подходящее место для вашего отдыха. Знаете ли вы, что находится вон там,
на высокой иве?
- Нет.
- Вот видите, я сразу усомнился в том, что вы об этом знали. Там -
шершневое гнездо.
Пчелка чуть не свалилась наземь от испуга. Она побледнела и дрожащим
голосом попросила указать ей точно - где это?
- Видите ли вы старый скворечник почти на самой верхушке дерева?
Когда его построили, я сразу усомнился, чтобы скворцы согласились в нем
поселиться. Если входная дверь такого домика не обращена на восток, то
всякая благоразумная птица крепко задумается: стоит ли в нем жить? Словом,
он остался пустым, вот шершни и превратили его в свой замок. Теперь - это
величайшая во всей округе шершневая крепость. Вам не мешает это знать,
потому что, насколько мне известно, шершни охотятся на пчел.
Майя почти не слышала его слов. Она уже явственно различала среди
зелени серые стены грозной цитадели, и у нее помутилось в глазах.
- Ой! Мне надо как можно скорее улетать прочь отсюда, - заторопилась
она.
Но в то же мгновенье позади нее раздался громкий злой смех, и пчелка
почувствовала, что кто-то с силой схватил ее за шиворот, чуть не свернув
шею. Этот дьявольский хохот остался у нее в памяти на всю жизнь. Грубый и
язвительный, он жутко звучал под аккомпанемент дребезжащего панциря
шершня.
Иероним, пустив в ход все свои бесчисленные ноги, обратился в
бегство.
- Сомневаюсь, чтобы это все хорошо закончилось! - успел крикнуть он
напоследок.
Но Майя уже не слышала его.
Сперва она даже не могла повернуть голову, которую кто-то держал, как
в железных тисках. Она видела только покрытую золотой броней руку, и лишь
через минуту над нею показалась огромная голова с грозными челюстями.
Пчелка подумала сперва, что это просто большая оса, но скоро поняла, что
находится в когтях у шершня. Это ужасное чудовище, разрисованное черными и
желтыми полосами, было раза в четыре больше Майи.
Пчелка закричала во весь голос, призывая на помощь.
- Не старайся попусту, малютка, - сказал шершень с невыносимым
добродушием и ехидной улыбкой. - Тебе уже недолго терпеть: скоро настанет
твой конец.
- Пустите меня! - вопила Майя. - Пустите... А то я проколю вам жалом
сердце!
- Ну? Самое сердце?! - захохотал разбойник. - Ишь, какая храбрая!
Пчелка пришла в ярость. Собрав все свои силы, она обернулась,
насколько это было возможно, и с громким боевым кличем направила жало в
грудь шершня. Но случилась ужасная вещь: жало, наткнувшись на несокрушимый
панцирь разбойника, только согнулось, не причинив ему ни малейшего вреда.
Глаза шершня сверкнули гневом.
- Я мог бы сразу откусить тебе голову за такую дерзость, - сердито
сказал он. - И я сделал бы это с большим удовольствием, но наша царица
предпочитает живых пчел. Такой лакомый кусочек, как ты, всякий добрый
солдат обязан преподнести своей государыне в наилучшем виде.
С этими словами, еще крепче зажав Майю в своих когтях, шершень
полетел с нею к разбойничьему замку.
Пчелка потеряла сознание.

Было уже темно, когда Майя пришла в себя. Она вздрогнула от холода,
почувствовав, что воздух вокруг нее наполнен каким-то резким, удушливым
запахом. Пчелка сразу вспомнила все, что с ней случилось, и безысходная
тоска охватила маленькое сердце. Майе хотелось плакать, но она не могла.
"Меня еще не сожрали, - подумала пчелка, - но это может случиться в
любую минуту".
Через стены темницы до Майи донеслись голоса. Она заметила, что
сквозь щелку к ней проникала снаружи узкая полоска света. Шершни строят
свои жилища не из воска, как пчелы, а из сухой массы, похожей на мягкую
серую бумагу. Когда глаза пленницы немного привыкли к царившему вокруг
полумраку, она осмотрелась, и кровь застыла у нее в жилах: пол вокруг был
устлан мертвецами. Как раз у ног Майи лежала маленькая бронзовка, а чуть в
стороне она увидела останки большой жужелицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35