мой дедушка профессор Ивановский и мой будущий отец, кр
асивый молодой блондин Якоб из города Базель, Швейцария. Было это в 1909 году
, почти семьдесят лет тому назад.
Теперь представьте себе состояние молодого человека из Базеля, пересек
ающего Россию в 1909 году. Я не был в Базеле, не был в Швейцарии, но я почти два г
ода был в Германии, в войну, в армии, и после войны в оккупационных войсках,
и могу представить себе приблизительно, что такое Базель и что такое Шве
йцария. Красивая страна, Альпы, Женевское озеро… Но горы и озера есть и у н
ас и, наверно, не уступят ни Альпам, ни Женевскому озеру. Я вовсе не утвержд
аю, что Россия Ч красивейшая страна мира, и когда поют: «Хороша страна Бол
гария, но Россия лучше всех», то это для русского человека, а болгарину, я д
умаю, Болгария тоже не хуже других. Но, понимаете, когда молодой человек, д
евятнадцати лет, мечтательный, впечатлительный, приезжает из Швейцарии,
едет день, два, три по России и видит из окна вагона бескрайние степи, и дер
евеньки на горизонте, и белые украинские хаты, и вишневые сады под горячи
м южным солнцем, и небо, полное звезд, и маковки церквей, и усатых украинце
в, и украинок в ярких монистах… Это вам не чинный, добропорядочный Базель.
И к тому же молодой человек знает, что здесь, в этих степях, родился его оте
ц, и это не может не произвести на него впечатления. Возможно, у него не защ
емило сердце, как щемит оно у нас, когда мы возвращаемся на родину, как, нав
ерное, защемило у дедушки, когда он почти через сорок лет снова увидел Рос
сию. Но, повторяю, впечатление было очень сильным, он сам потом рассказыва
л, что не мог отойти от окна, не мог оторваться от наших просторов, тихих по
лустанков, ковыля, перелесков. Добавьте к этому, что ничего, кроме Швейцар
ии, он не видел, ехал к нам через Австрию, а в Австрии ничего особенно новог
о по сравнению с Швейцарией, я думаю, не заметил.
И вот в таком состоянии этот молодой человек идет по нашему тихому жарко
му южному городу, идет по солнечной песчаной улице, где родился его отец, г
де жили его дедушка и бабушка; улица довольно широкая, как это бывает в сте
пных городках, по обе стороны деревянные домики с голубыми ставнями, дер
евянные заборы с крепкими воротами, палисадники, тополя, и на улице никог
о нет, улица пустынна.
Все, конечно, знали, что сын покойного Ивановского приехал посмотреть ро
дину и показать ее своему сыну, чтобы тот не забывал, откуда они родом, и, ко
нечно, всем было интересно на них поглядеть. Но народ у нас деликатный, ник
то на улицу не вышел; люди не толпились, не глазели на то, как идут пожилой И
вановский с молодым Ивановским. Но все немного раздвинули занавески и см
отрели на них потихоньку из окон; как ни говори, событие Ч люди приехали и
з Швейцарии посмотреть улицу, посмотреть дом, где жили их предки.
И только один человек вышел на улицу, только один человек вышел из дома и с
мотрел на швейцарцев не из окна, а прямо им в глаза. Вы, конечно, догадывает
есь, кто был он, этот человек… Это был не он, а она, моя будущая мать Рахиль.
Ч Что за принцы такие? Ч сказала она. Ч Почему я должна, как арестантка,
подглядывать за ними из окна?
Вышла на улицу, стала в воротах, прислонилась к калитке и во все глаза смот
рит на моего будущего дедушку и на будущего отца.
Представляете картину?! Идет красивый, чистенький блондинчик в загранич
ном костюме, при галстуке, в модных штиблетах, мальчик из аккуратного гор
ода Базеля, где он видел чистеньких немочек в белых передничках, идет это
т немчик по жаркому южному городу, по тяжелому, нагретому солнцем песку и
видит: стоит в воротах, прислонясь к калитке, загорелая девушка в старом п
латьице, которое ей до колен, видит стройные босые ноги, видит талию, котор
ую можно обхватить двумя пальцами, видит густые, черные, прекрасные воло
сы, синие-синие глаза и зубы, белые, как сахар. И она во все свои синие глаза
смотрит на него, беззастенчиво, даже нахально, дерзкая шестнадцатилетня
я девчонка из южного украинского городка, дочь сапожника, никакому этике
ту, как вы понимаете, не обучена. И этот парень ей в диковинку. Не только пот
ому, что он из Швейцарии, она об этой Швейцарии понятия не имела, просто он
а никогда не видела, чтобы еврейский парень был голубоглазый блондин, чт
обы был одет, как сын какого-нибудь генерал-губернатора. Она видела тольк
о ребят со своей улицы, здоровых, загорелых, сапожников, кожевников, портн
ых, возчиков, грузчиков. И в первый раз увидела такого беленького мальчик
а с голубыми глазами, чистенького, аккуратного, красивого, как молодой бо
г.
Что вам сказать? Это был Момент, Момент с большой буквы. Это была любовь-мо
лния. Эта девушка стала для моего отца судьбой, женщиной, к которой ему был
о суждено прилепиться. И он прилепился к ней на всю жизнь, как прилепился п
раотец наш Иаков к своей Рахили.
Позже, много лет спустя, отец говорил, что, увидев мать, стоящую у ворот, бос
оногую, в коротком рваном платьице, он полюбил ее, как принц полюбил Золуш
ку, и женился, чтобы увезти в Швейцарию. А мама говорила, что, увидев этого б
ледненького красавчика в заграничном костюме с жилетом и белым стоячим
крахмальным воротничком, изнемогающего от жары, она его пожалела и потом
у вышла за него замуж. Они, конечно, шутили. Шутили потому, что любили друг д
руга.
Но вернемся к событиям…
Когда дедушка и отец приехали из Швейцарии, никаких Ивановских в городе
уже не было. Отец моего дедушки давно умер, обе его сестры тоже умерли. Но п
осле сестер остались их дети, и у этих детей тоже были дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17