Общее заключалось лишь в том, что здесь также содержали граждан против их воли, и, конечно, в названии. Отличие же состояло в том, что эта Бастилия по-прежнему функционировала. Ее гостеприимные двери распахнулись для посетителей через несколько веков после того, как революционные французы взяли приступом Черную цитадель. Собственно, ввиду крайней нужды Череп основал это «заведение» на седьмом году существования Ордена. С тех самых пор крики, вопли и стоны не смолкали в мрачных стенах…
Теоретически Курт представлял, куда они держат путь. Прогнившие трущобы вокруг Центрального Улья; «сектора» преступных группировок, своего рода «домашние поля», точь-в-точь как у футбольных команд; и — территориальный «стадион» Ордена, где ни одна крыса не смела проскользнуть без ведома Черепа. Штаб-квартира группировки, впрочем, находилась не здесь, а в одном из фешенебельных районов Среднего гетто. Это объяснялось, во-первых, более удачным месторасположением (вблизи многих дорожных развязок), а во-вторых, престижем (Череп говаривал: «Партнеры по легальному бизнесу не будут меня уважать, если я обоснуюсь в дремучей глухомани…»). В трущобах находилось все то, что Орден пытался до поры до времени скрыть от «легальных партнеров». В частности, Бастилия.
Курт об этом знал, и все-таки реальность превзошла все его ожидания. Он уже бывал здесь. И не раз. С Купола сорвался огромный кусок воспоминаний и, рухнув вниз, разлетелся хрустальными осколками. Образы прошлого помчались к Курту сокрушительной волной, словно какой-то великан вытащил пробку из дамбы…
Безумная гонка сквозь ночные трущобы — такие же обманчиво-спокойные и тихие; длинный черный автомобиль; черный кожаный плащ; Череп; зловещие блики на педантично выбритом скальпе… Бандит стоял на крыльце того самого здания, перед которым остановился «хаммер». Курт удивленно покачал головой.
— Что, Бастилия? — осведомился он у водителя. Бритоголовый глянул в окно. Кивнул:
— Она, родимая. Приехали. — И громко хлопнул дверцей.
Волк вылез следом, недоумевая, как можно называть «родимым» место, где круглосуточно работает пыточный конвейер. Это, очевидно, являлось побочным следствием профессии. Нездоровый цинизм, черный юмор, нарочитая грубость и безразличие…
Курт огляделся. Вне сомнений, то самое место. Тог проулок, ведущий к Улью, и… Казалось, это произошло целую вечность назад. Либо не происходило вовсе. Происходило с кем-то другим. В таком случае, почему Курт помнил все так отчетливо?
Над Бастилией возвышалась иная твердыня. Настоящая. Французская Бастилия на фоне Улья съежилась бы и ссохлась от зависти. Персоны, страдающие «гигантоманией», впервые увидев Улей со стороны, на какое-то время впадали в прострацию. Места, где витали их помыслы, доверху заполняли колоссальные конструкции — черные колонны непредставимых размеров, усеянные россыпями разноцветных огней. Там обитали тысячи, десятки, сотни тысяч людей, которым не было никакого дела до «нижних», копошащихся, точно тараканы, в трущобах далеко внизу…
Волк вновь взглянул на Бастилию. Мрачное здание казалось исполненным достоинства и зловещего величия — близость титанического Улья его ничуть не смущала. Как серого кардинала, притаившегося в тени монаршего трона. При свете дня Бастилия наверняка показалось бы унылой, серой и невзрачной, но сотни людей, осведомленные о ее существовании, отнюдь так не считали.
Бастилия, принадлежавшая Ордену, воплощала в себе темницу, долговую яму, а также мотель (проживание в котором было по карману очень немногим) с дюжиной пыточных камер. Здесь содержались все те, кого Череп не желал видеть на свободе, но убивать считал преждевременным. А именно: крупные должники (имевшие глупость влезть в долги к Ордену), сидевшие в темницах до той поры, пока кто-нибудь не выплатит за них долги и проценты; заложники, захваченные «черепами» в надежде на выкуп от родственников; наглецы, посмевшие воровать у Ордена. И — как упитанный «всадник», — похищенные деятели иных преступных сообществ, в чьей памяти могли содержаться какие-то интересные подробности. Такое, впрочем, случалось не так часто, чтобы войти в традицию. Прецеденты, конечно, имели место, но это было скорее исключением, нежели правилом.
Похищения осуществлялись в строгой секретности. Снимались квартиры, подкупались соседи (если, конечно, события разворачивались не в необитаемых трущобах). О Бастилии знала любая дворовая крыса. Содержание в ней высокопоставленных гангстеров представлялось несколько проблематичным. Однако в эту ночь Череп решил сделать исключение. «Всадник» задержится в стенах Бастилии очень ненадолго — местные специалисты умеют развязывать языки, а толстяк не походит на стойкого партизана даже отдаленно. Таким образом, «всадники» не успеют ничего предпринять.
Так, по крайней мере, планировалось.
Волк ждал. Их наверняка заметили, — на зданиях квартала было развешано столько камер и датчиков, что к Бастилии не подобрался бы незамеченным даже жучок-паучок.
Действительно, ворота — массивные металлические створки — приоткрылись, и из щели вышли трое крепких, вооруженных автоматами парней. Все щеголяли ультрамодными в Ордене бритыми затылками. Не сказав ни единого слова, двое здоровяков осмотрели «хаммер» и содержимое салона, особое внимание уделив заднему сиденью. Третий дежурил у ворот, готовый поднять тревогу при любом признаке опасности. Дисциплина в Бастилии, как на любом режимном объекте, была на высоте.
Наконец «черепа» кивнули, развернулись и, по-прежнему молча, распахнули створки ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20