Я не мог дольше взваливать на себя такую ответственность, поэтому дернул за шнурок звонка и даже услышал, как он звенит где-то в глубине дома. Но никто не явился на зов. Я немного подождал и позвонил снова, но результат остался прежним. Но ведь должен кто-то быть поблизости. Не может же этот молодой джентльмен жить один в таком огромном доме. Надо было непременно сообщить кому-нибудь из домочадцев о состоянии травмированного. Что ж, если они не хотят отвечать на звонки, придется мне самому пуститься на охоту. Я схватил лампу и выбежал из комнаты.Увиденное снаружи поразило меня. Холл был пуст. Голые ступени лестницы пожелтели от пыли. Три двери вели из холла в просторные помещения, ни в одном из которых я не заметил ни ковров, ни стенной обивки. Только серые кружева паутины свисали с карнизов, да пятна плесени образовывали на стенах причудливый узор. Мои шаги гулко отдавались эхом, когда я проходил сквозь эту пустую, безмолвную обитель. Затем я решил попробовать поискать в конце коридора, полагая, что уж на кухне обязательно должен кто-то быть, или, если не на кухне, то в помещении для прислуги. Но и там все комнаты оказались пусты. Отчаявшись разыскать хоть кого-нибудь в помощь, я забрел в другой коридор и наткнулся на нечто, удивившее меня в еще большей степени, чем все остальное.Проход заканчивался большой коричневой дверью, замочная скважина которой была залеплена печатью из красного воска размером в пятишиллинговую монету. У меня сложилось впечатление, что печать эта находится здесь уже очень долгое время, так как она была густо покрыта пылью к местами утратила изначальный цвет. Я стоял перед дверью, уставясь на нее и гадая, что может быть за нею скрыто, когда услышал за спиной чей-то голос. Бросившись на зов, я обнаружил молодого человека уже в сознании, по-прежнему сидящим в кресле и крайне удивленным окружающим его мраком.— Чего ради вы унесли лампу? — спросил он.— Я искал кого-нибудь из прислуги, чтобы помочь вам.— Долго же вам пришлось бы искать, — сказал он. — В доме никого нет, кроме меня.— Весьма неудобно, если случится заболеть.— Весьма глупо с моей стороны лишиться чувств. От матери я унаследовал слабое сердце. Боль или сильное волнение оказывают на меня подобное действие. В один прекрасный день это сведет меня в могилу, как когда-то и ее. Вы, случайно, не доктор?— Нет, я юрист. Мое имя Фрэнк Олдер.— А меня зовут Феликс Стэннифорд. Странно, что мы с вами встретились как раз в тот момент, когда, по словам моего друга мистера Персивела, нам пришло время подыскать себе профессионального юриста.— Буду счастлив оказать вам услугу.— Вы знаете, выбор, в конечном счете, будет зависеть от него. Так вы сказали, что обошли с лампой весь первый этаж?— Да.— Весь этаж? — повторил он, упирая на первое слово и не сводя с меня напряженного взгляда.— Полагаю, что весь. Я ведь надеялся, что вот-вот кого-нибудь найду.— Вы входили во все комнаты? — спросил он, продолжая смотреть на меня с прежней интенсивностью во взоре.— Во все, куда мог войти.— Значит, вы не могли не заметить этого! — сказал он, пожимая плечами с видом человека, делающего хорошую мину при плохой игре.— Не заметить чего?— Опечатанной двери, разумеется.— Да, я ее видел.— Вам не стало любопытно, что за этим скрывается?— Должен признать, что выглядит это весьма необычно.— Как вы думаете, смогли бы вы жить в одиночестве год за годом в этом доме, все время жаждая узнать, что лежит по ту сторону двери, но не позволяя себе заглянуть туда?— Вы хотите сказать, — воскликнул я, — что сами не знаете?— Не более, чем вы.— Так почему же вы не посмотрите?— Я не должен этого делать, — ответил он. Последняя фраза прозвучала уклончиво, и я понял, что коснулся предмета весьма деликатного свойства. Не могу сказать, что страдаю избытком любопытства, но в сложившихся обстоятельствах оно оказалось распалено в высшей степени. Однако, я не имел больше предлога оставаться в доме, поскольку мой новый знакомый уже пришел в себя и не нуждался в моей помощи. Я поднялся, собираясь уходить.— Вы очень торопитесь? — задал он вопрос.— Нет, меня никто не ждет.— Очень хорошо. Вы знаете, я буду очень рад, если вы побудете со мной еще немного. Дело в том, что мне приходится вести очень одинокий и замкнутый образ жизни. Сильно сомневаюсь, что во всем Лондоне найдется еще один такой же затворник. Даже поговорить с кем-либо — из ряда вон выходящее для меня событие.Я окинул взглядом скудно обставленную маленькую комнату с диваном-кроватью у противоположной стены и подумал об огромном пустом доме и зловещей двери, скованной обесцветившейся от времени печатью. Было в обстановке что-то до крайности необычное и будоражащее воображение так сильно, что мне страстно захотелось узнать немного больше. Быть может, мне удастся сделать это, если подождать? Я сказал, что буду счастлив задержаться.— Спиртное и сифон с содовой на боковом столике. Вы уж простите, что не могу взять на себя обязанности хозяина, но мне не добраться даже до другого конца комнаты. Сигары на том подносе. Я тоже закурю, с вашего позволения. Итак, вы стряпчий, мистер Олдер?— Да.— А я — никто. Я — самое беспомощное из всех живущих на свете существ — сын миллионера. Я рос наследником огромного состояния, а теперь я нищий, не имеющий даже профессии. В довершение всех несчастий, на руках у меня этот дворец, который я не имею средств содержать. Вам не кажется абсурдным мое положение? Живя в этом доме, я уподобляюсь уличному торговцу, запрягающему в свою тележку чистокровного скакуна, хотя обычный мул подошел бы ему с тем же успехом, равно как и мне — небольшой коттедж.
1 2 3 4 5 6