Ни ограды, ни каменного бордюра вокруг памятника не было. Авдеев освободил лопаты от упаковочной бумаги.
Барбер обогнул памятник, показал то место, где нужно копать.
– Метр в глубину, не больше. Работы на десять минут.
Мальгин бросил бесполезный лом, взялся за лопату. Вторую лопату схватил Елисеев. Черная земля, напитанная дождями, оказалась тяжелой, но рыхлой. Авдеев светил фонарем. Работалось легко, штык лопаты ни разу не наткнулся на корень дерева или камень. Елисеев торопился, в свете фонаря можно было разглядеть, как на его виске в такт ударам сердца пульсирует голубая жилка. Он откидывал землю далеко в сторону, вертелся на месте, норовя встать поудобнее, мешал Мальгину. Барбер, стрельнув покурить, стоял неподвижно, прикрывая ладонью от дождя огонек сигареты. Снова закричала ворона, на этот раз совсем близко, прямо над головами людей.
– Тихо, – прошептал Авдеев и выключил фонарь. – Птицу спугнули. Кажется, кто-то идет.
Опустив лопату, Мальгин замер. Барбер бросил сигарету, наступил на нее каблуком. Мрак кромешный. Казалось, в этой темноте кто-то невидимый крадется по тропинке. Шаги все ближе и ближе. Мелкий гравий и песок поскрипывают под подошвами ботинок. Авдеев включил фонарь, направил луч света на дорожку. Никого. Это дождь шуршит в кронах старых лип.
– Фу, чего только не померещится, – Авдеев вытер ладонью мокрый лоб. – Мне на пятый десяток, а вот ночью на кладбище бывать не приходилось.
Мальгин хотел спустился в образовавшуюся яму, но Елисеев нетерпеливо оттолкнул его плечом, сам спрыгнул вниз, несколько раз всадил лопату в землю, почувствовав, как острие штыка ткнулось во что-то твердое. Услышав глухой звук, присел на корточки, стал разгребать землю ладонями.
– Судя по всему, мы нашли пустой гроб, – сказал Авдеев и замолчал, поняв, что шутка не самая удачная.
– Ну, что там? – высунулся вперед Барбер.
Никто не ответил. Мальгин, наклонившись, светил фонарем в яму. Встав на колени, Елисеев с немым остервенением вычерпывал землю ладонями.
– Проклятый туман, проклятый дождь, – шептал он себе под нос. – Вот он, я его держу…
Наконец удалось ухватить обеими руками веревки, которыми крест на крест был обвязан продолговатый предмет, на ощупь напоминающий большой чемодан. Елисеев рванул веревки на себя, выпрямился и передал наверх Мальгину тяжелый футляр от аккордеона, запакованный в целлофан. С третий попытки Елисеев выбрался наверх. В своем светлом промокшем насквозь костюме, с ног до головы перепачканный грязью, он напоминал мертвеца, поднявшегося из могилы.
Вырвав находку у Мальгина, поставил аккордеонный ящик на край постамента, словно на стол, пошарил по брючным карманам. Щелкнула пружина выкидного ножа, в свете фонаря блеснула двойная заточка обоюдоострого клинка. Елисеев чиркнул лезвием по веревкам, прошелся взад-вперед по целлофановой упаковке, изрезав ее в лапшу. Он вытянул из-под ящика целлофан, расстегнул замочки и поднял крышку. В фанерном футляре, изнутри обшитым красным бархатом, лежал чемодан «Самсонит» из особо прочного пластика с наборным замком. От нетерпения движения Елисеева сделались резкими, нерасчетливыми. Он приподнял чемодан за ручку, вытащил из-под него аккордеонный футляр, столкнув его на землю, пнул с таким остервенением, что носком ботинка пробил толстый фанерный лист.
– Код? – голос Елисеева звучал хрипло. – Какой код?
Глава вторая
Мальгин посветил фонарем на Барбера. Лицо пленника было бледным и напряженным. Мальгин снова испытал чувство неосознанной близкой опасности. Он направил фонарь на чемодан.
– Две четверки, единица, – откуда-то из темноты ответил Витя Барбер. – И семерка.
Мальгин тронул Елисеева за плечо.
– Дай я осмотрю чемодан. На всякий случай.
– Отстань, – Елисеев ковырял грязными пальцами замок, поворачивал колесики, набирая комбинацию цифр, но почему-то никак не мог справиться с этим простым делом. – Сука, сейчас я тебя…
Елисеев нашел в кармане носовой платок, стер с пальцев песок и грязь, прошелся платком по наборному замку. – Светите сюда двумя фонарями, – приказал Елисеев. – Ни хрена не вижу.
Агапов и Мальгин встали за его спиной, направив фонарики на замок кейса. Барбер переминался с ноги на ногу где-то за их спинами, пыхтел сигаретой и шмыгал простуженным носом. Мальгин подумал, что на Барбера самое время надеть наручники, во избежание сюрпризов… То была вялая и, главное, запоздалая мысль. Почва вдруг провалилась под ногами. В ту же секунду Мальгин ослеп от яркой вспышки. Горячая волна обожгла лицо и шею, ослепила. Перехватило дыхание. Показалось, перед носом открыли заслонку раскаленной печи, жар вырвался, длинные языки пламени вылетели из топки мощным потоком, сбили с ног, повалил на землю.
Что– то треснуло, лопнуло возле самого уха. Мальгин почувствовал, что проваливается, летит куда-то. Он взмахнул руками, стараясь за что-то ухватиться, но не смог остановить своего падения. Уже на лету какой-то твердый предмет ударил его в грудь с такой силой, что в глазах потемнело, что-то острое, кажется, осколок бутылочного стекла, вонзился в левое плечо. Но Мальгин не почувствовал боли.
Он очнулся от озноба. Задрав ноги кверху, Мальгин лежал в вырытой яме, капли влаги падали на лицо, смешивались с кровью, сочившейся из брови, рассеченной осколком камня, стекали с подбородка на рубашку. Правый рукав пиджака пропитался кровью, сделался слишком таким тяжелым, что невозможно было поднять руку. Он повел плечами, выбрался из пиджака, подтянув ноги в груди, одновременно оттолкнулся подметками ботинок и ладонями от мокрой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21