Он уже собирался идти, оставив этих двоих продолжать начатый спор, но последнее замечание Йоханнеса заставило его застыть на месте. Неужели кто-то еще, кроме него, Салида, знает, что в действительности произошло? Но это же совершенно невозможно! Кроме него, никого не осталось в живых — кроме него и страхового агента, который лежал где-то в одной из палат за матовой стеклянной дверью и за которым Салид явился сюда!
— Вы сказали “конец света”? — Александр наклонился вперед. Казалось, его заинтересовали слова собеседника. — Вы, молодой человек, как видно, склонны драматизировать события.
— Перестаньте водить меня за нос, — презрительно бросил Йоханнес. — Вы знаете не хуже меня, о чем именно идет речь. Вы знаете это даже лучше меня.
— Почему вы так думаете?
— Потому что вы видите признаки этого так же ясно, как вижу их я, — заявил Йоханнес. — Зачем вы разыгрываете из себя простачка, Александр? Вы, черт возьми, прекрасно знаете, что творится там, за стенами больницы.
— Знаете, на кого вы сейчас похожи? — смеясь, спросил Александр.
— Мне это совершенно безразлично! — Йоханнес сжал кулаки, чувствуя свою полную беспомощность. — Я, по-вашему, сумасшедший, да?
— Я бы не стал выражаться так прямо… но…
— Но именно на это вы все время намекаете! — перебил его Йоханнес, выходя из себя. И, оперевшись руками о стол, он склонился над ним, так что Александр инстинктивно отпрянул от него. — Однако, если я действительно сошел с ума, если все это всего лишь плод моего больного воображения, то тогда скажите мне прямо, что вы здесь ищете? Почему вы явились сюда? И зачем вы и ваши братья, употребив всю имеющуюся в ваших руках власть, прячете этого беднягу от общественности?
Александр помолчал; а когда он снова заговорил, то, казалось, отвечал Йоханнесу без прежней сдержанности, как будто его собеседник, сам не сознавая того, своими последними словами облегчил его задачу.
— На этот вопрос я могу вам ответить, мой друг, — сказал он — Не надо забывать, что во время этой ужасной катастрофы погибли двенадцать наших братьев, и, по всей видимости, господин Бреннер является единственным свидетелем этой трагедии, оставшимся в живых. И мы, естественно, хотим знать, что же в действительности произошло. А что касается моей власти… если бы я действительно имел в своих руках так много власти, как вы полагаете, то вас бы давно уже здесь не было, это вы понимаете?
— Прекратите! — воскликнул Йоханнес. — Вы прекрасно знаете, что самое страшное уже началось! Вы только не хотите этого признавать, потому что в таком случае надо бы сообщить всему миру, чем был на самом деле этот так называемый монастырь! И кого вы выпустили на свободу!
— Вы действительно верите в то, что говорите? — мягко спросил Александр. — Ваши слова ранят мне душу, мой друг.
Салид наконец принял решение. Из услышанного он понял, что в Йоханнесе он имел потенциального союзника, а в Александре — заклятого врага. Но это усложняло всю ситуацию. Салид намеревался в соответствии со своим первоначальным планом выкрасть Бреннера из клиники и поселить его в снятый для этой цели гостиничный номер Но теперь ему предстояло заняться не одним человеком, а сразу двумя. Салид не мог взять с собой обоих, но он не хотел бросать Йоханнеса на произвол судьбы — это был слишком ценный человек, и он мог пригодиться в будущем. Поэтому он решил действовать не по плану, а импровизировать — это у него всегда хорошо получалось. Бреннер от него не уйдет, об этом позаботились сами врачи — слова Йоханнеса только подтвердили то, о чем подозревал Салид. Вместо Бреннера Салид решил захватить с собой Йоханнеса.
В тот момент, когда Салид обдумывал, каким образом он сможет лучше всего осуществить свой новый план так, чтобы не наделать много шума и не привлечь к себе внимания, чутье подсказало ему, что надвигается какая-то опасность. Кто-то шел сюда. Щелкнул замок какой-то двери, и в коридоре раздались шаги, они приближались.
У Салида не оставалось времени спрятаться, да и прятаться здесь было негде. И поэтому он прибег к другому средству самозащиты — к мимикрии. Он повернулся к двери, ведущей в коридор, при этом его плечи безвольно опустились, спина ссутулилась, а все тело расслабилось. Лицо утратило выражение напряженной сосредоточенности, с которым он следил за разговором в кабинете Даже его глаза казались теперь какими-то заспанными. Когда дежурная сестра вошла в приемную, перед ней стоял не Салид Абу эль-Мот, а пациент клиники, сбежавший из своей палаты, — и дело было вовсе не в надетом на нем махровом синем халате.
— Что такое? — сестра широко раскрыла глаза от удивления, остолбенела на мгновение, а затем снова заговорила резким изменившимся тоном: — Что вы здесь делаете? Кто вы такой и зачем сюда пришли?
Она говорила чересчур громко, громче, чем того требовали обстоятельства.
— Я хочу поговорить с доктором, — ответил Салид. — Ведь это — его кабинет? Я хочу с ним поговорить.
— С доктором? С каким… — сестра снова запнулась Когда она через секунду заговорила, в ее голосе не осталось и следа доброжелательности. — Кто вас сюда впустил?
— Впустил? Никто, — ответил Салид вызывающим тоном. — Дверь была открыта. Меня никто не впускал. Здесь с больными никто не желает разговаривать. Я хочу поговорить с доктором. Я уже целую неделю добиваюсь от медперсонала, чтобы мне сказали, что со мной. И теперь я хочу сам узнать это у доктора!
Трюк Салида удался. Лицо сестры смягчилось, выражение недоверия и гнева сменилось выражением покорности судьбе, хотя она вовсе не собиралась уступать упрямому пациенту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156