Одновременно он осознал, что по его коже действительно ползает бесчисленное множество каких-то насекомых… Внезапно Бреннер взглянул правде в глаза: он давно уже понял, что здесь происходит, но не хотел в этом признаться себе.
Весь дом ожил, он кишел живыми существами — черными жесткокрылыми существами со множеством лапок и с блестящими глазами. Это были крохотные снующие повсюду жучки с лапками, покрытыми ворсинками, с чуткими усиками. Эти насекомые сожрали лестницу, проточили стены и пол, они повсюду ползали, всюду скреблись и все пожирали…
Бреннер закричал. Его вопль не походил на человеческий крик, это был скорее пронзительный визг, исполненный непередаваемого ужаса. Он подпрыгнул вверх, подскочил к стене, мягкой как резина, теплой и живой, и начал как обезумевший бить в нее кулаками. Он визжал, орал, вопил, ревел, бешено размахивая руками в воздухе, расцарапывая себе лицо и стараясь раздавить крохотных насекомых, ползающих по его телу. Его охватило чувство отвращения.
Бреннер пришел в себя лишь после того, как чья-то рука ударила его по лицу. Он прекратил свою истерику. Из его носа пошла кровь, и на минуту Бреннер почувствовал головокружение. Салид ударил так сильно, что он наверняка потерял бы сознание, если бы его нервы в этот момент не были бы напряжены до предела. Лицо палестинца расплылось перед его глазами и казалось асимметричным. Салид провел ладонью по своему лицу, и Бреннер увидел, как с его пальцев на пол начало стекать что-то темное и тягучее.
— Бреннер, вы меня слышите?
Дело было не в глазах Бреннера, а в лице Салида: оно двигалось, ходило ходуном. На нем кишели пауки, жуки, кузнечики и тараканы, — мириады крохотных насекомых с жесткими цепкими лапками, которые…
В этот момент Салид залепил ему вторую пощечину. Она хоть и не была сильнее первой, однако окончательно привела Бреннера в себя.
— Все в порядке? — спросил Салид, бросая на Бреннера крайне озабоченный взгляд. Бреннер напрасно искал в этом взгляде страх и безысходность. Неужели Салид не понимал, что здесь происходит? Неужели он этого не видел?!
— Что… что это? — пролепетал Бреннер. — Что это, Салид? Что…
В последний момент Бреннер понял, что у него снова начинается истерика, и сумел взять себя в руки. Его дыхание так участилось, что снова закружилась голова.
— Я не знаю, — сказал Салид. — Но это не имеет никакого значения. Возможно, у нас есть шанс на спасение. Пойдемте!
Салид не стал ждать реакции Бреннера на свои слова, он просто схватил его за руку и потащил за собой к выходу. На полпути он нагнулся, заставил Йоханнеса встать с пола и что-то сказал ему, но молодой патер все еще находился в прострации. Его взгляд ничего не выражал и казался потухшим. “Возможно, его Бог проявил к нему милосердие, — подумал Бреннер, — и отключил его сознание, чтобы патер не видел больше всех тех ужасов, которые творятся вокруг”.
Они приблизились к выходу. Салид отпустил Бреннера и Йоханнеса и велел им остановиться.
— Как вы, еще держитесь? — спросил он.
Бреннер кивнул, хотя не был уверен в том, что сохранил самообладание. Он пытался уговорить себя, пытался преодолеть свой невыразимый ужас, но не мог до конца справиться с ним. В настоящий момент его охватило своего рода оцепенение, за которым могла последовать любая реакция.
Должно быть, Салид все это прочитал по лицу Бреннера, потому что внезапно его взгляд стал более озабоченным. Однако палестинец ничего не сказал и, пригнувшись, направился к двери. Огонь почти потух, но время от времени еще вспыхивали язычки пламени. Бреннер наблюдал за тем, как бесстрашно действует Салид. Он видел, что огонь лижет ноги палестинца, но тот, все так же пригнувшись, все же достиг двери. Бреннер не мог разглядеть то, что палестинец увидел на улице, но его реакция была достаточно красноречивой. Салид остолбенел и стоял несколько секунд совершенно открыто, не прячась от возможных пуль. Он представлял собой отличную мишень, однако выстрела не последовало.
Именно в этот момент Бреннер обратил внимание на необычную тишину.
Жуткие шорохи и похрустывания, источник которых Бреннер теперь знал, все еще наполняли дом. Мало того, они стали громче и звучали более угрожающе. Дом вздрагивал и шатался, что свидетельствовало о том, что он вот-вот рухнет. Но Бреннера удивило другое: умолкли звуки стрельбы. Никто больше не стрелял по дому. Не слышны были крики, команды, рев сирен и другой шум, производимый подразделением. Вокруг дома царила жуткая тишина.
Бреннер с бешено бьющимся сердцем направился к двери. Он ощущал жар от языков огня, опалявших его, но эта боль от ожогов казалась ему какой-то нереальной. Физическая боль была частью мира, которому он, похоже, больше не принадлежал. И хотя на его глазах выступили слезы, он не пошел быстрее, а, напротив, замедлил шаг, обходя дыру в полу на том месте, где провалился ворвавшийся в дом человек. Бреннер невольно бросил взгляд в глубину подвала. Упавшего туда человека не было видно. В подвале кишела коричнево-черная масса. Бреннер быстро отошел от края ямы.
Подойдя к Салиду, Бреннер собрал в кулак все свое мужество и встал рядом с ним на открытом месте. Ему было безразлично, убьют его сейчас или нет. Возможно, в глубине души он даже жаждал смерти.
Но никто не стал в него стрелять. Глаза Бреннера широко раскрылись от ужаса. Это было невероятно! Еще секунду назад Бреннер думал, что не способен уже ничему удивляться и испытывать ужас, но теперь он понял, что ошибался. Ужасу не было предела.
— О Боже! — прошептал он. — Что это?
* * *
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась, врезавшись передним бампером в дверцу полицейского автомобиля, перегораживавшего проезжую часть улицы, и оставила в ней заметную вмятину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156