А Катюшу знала с пеленок и л
юбила почти как родную дочь.
Глеб и Катя только посмеивались над радужными планами взрослых. Катя для
Глеба была «своим парнем», младшей сестренкой. Глеб для нее Ц чем-то вро
де близкой подружки. Им вместе было уютно, весело, спокойно, но не более. Вы
йти замуж за Глеба Ц это все равно что за собственное детство.
Катя училась в Московском хореографическом училище, Глеб во ВГИКе, на сц
енарном отделении. Каждый крутил свои романы, иногда они с удовольствием
обменивались впечатлениями.
Катя занималась классическим балетом с шести лет. Почти вся ее жизнь про
ходила у станка, в репетиционном зале, на сцене. С детства она привыкла к т
аким психическим и физическим перегрузкам, рядом с которыми все прочие
Ц пустяки. При видимой невесомости Катя Орлова твердо стояла на ногах, и
на полупальцах, и на пальцах.
В классических арабесках ничто не держит на земле, единственная точка оп
оры Ц большой палец ноги, но ты не упадешь. Взлететь можешь, упасть Ц нет.
Чтобы держаться и не падать, крутить без передышки десятки чистых пируэт
ов, зависать над землей в па баллонэ на несколько бесконечных мгновений,
легко и твердо приземляться на носок напряженной вытянутой стопы, похож
ей на карандаш с остро отточенным грифелем, Ц для этого надо вкалывать т
яжелей, чем шахтер в забое.
Когда Катя была еще совсем маленькой девочкой, с тонкими, по-балетному вы
воротными ногами, с длинной беззащитной шейкой, с огромными ясными шокол
адно-карими глазами, она уже знала: надо либо жить, либо танцевать. Балет
Ц это постоянное, ежедневное насилие над собой.
Великого танцовщика Асафа Мессерера после минутной вариации в «Лебеди
ном озере» обследовали медики и были в шоке: пульс, дыхание и все прочие по
казатели не укладывались ни в какую биологическую схему. Живой организм
по всем медицинским расчетам должен был просто взорваться от перенапря
жения. Но балетный организм не взрывается, а взлетает и парит над потной, г
рязной, беспощадной землей. Однако в самом изящном вдохновенном полете н
адо холодно и четко рассчитывать дыхание на каждое следующее движение т
анца.
Все, что не было балетом, проходило как бы чуть в стороне, если и трогало, то
не слишком, если обижало, то не до слез. Иногда она влюблялась в своих парт
неров, ровно настолько, насколько это было нужно, чтобы па-дэ-дэ наполнил
ось теплым светящимся воздухом влюбленности, но никогда не теряла голов
у, легко и быстро, как классические фуэтэ, закручивались и таяли романы. Ка
тя приземлялась на вытянутый носок, твердо стояла на земле, ни разу не стр
адала всерьез, и, если кто-то начинал страдать из-за нее, ей не было дела.
В восемьдесят седьмом году часть выпускников Московского хореографиче
ского училища была приглашена во вновь созданный театр Русского класси
ческого балета. Двадцатилетней Кате Орловой предстояло танцевать веду
щую партию в балете «Госпожа Терпсихора». Это было сложное, помпезное, тр
ехчасовое действо, полуконцерт, полуспектакль, музыку написал модный ко
мпозитор-авангардист, хореографию поставил старый знаменитый балетме
йстер, приверженец классических традиций. Костюмы и декорации разработ
али художники постмодернисты. Предполагался очередной переворот в ист
ории балета, а получилось всего лишь роскошное шоу, яркое зрелище Ц не бо
лее.
Этой премьерой открывался первый сезон новорожденного театра. Потом бы
л банкет.
В двадцать лет Катя еще не устала от шумных «тусовочных» сборищ, ей нрави
лись быстрые пустые разговоры, мелькающие улыбки, собственное отражени
е в зеркалах, в чужих восхищенных и завистливых глазах. Еще не было в душе
ядовитой лихорадки уходящего времени. То, что балетный век короток, она з
нала лишь теоретически. Ей казалось, впереди Ц сплошное яркое, успешное
«сегодня» и всегда будет не больше двадцати.
В ту ночь, на банкете, на ней было строгое узкое платье из темно-синего бар
хата, в ушах и на пальцах сверкали старинные прабабушкины бриллианты, дл
инные каштановые волосы стянуты тяжелым узлом на затылке, она самой себе
ужасно нравилась, и это было важнее всего на свете, даже важнее станцован
ной только что премьеры, и блестящей финальной импровизации, трижды повт
оренной на «бис», и огромных букетов, которыми была завалена гримуборная
.
Ее поздравляли, целовали, с кем-то знакомили. Щелкали фотовспышки. В банке
тном зале было столько знаменитостей, что рябило в глазах. Кто-то подлета
л к Кате с диктофоном, с почтительными и ехидными вопросами от женского ж
урнала, от новой демократической газетенки. Французское шампанское сла
дко обжигало губы, и что-то совсем новое, властное, вдруг обожгло сердце.
Катя даже не поняла сразу, откуда взялось это странное головокружение, п
очему ноги вдруг сделались ватными, кожа под прохладным бархатом платья
стала сначала горячей, потом ледяной, словно у Кати поднялась температур
а Ц не меньше сорока градусов.
«Грипп… воспаление легких… малярия… откуда малярия? Здесь не тропики. Я
просто сошла с ума. Что происходит?» И только через миг она заметила упорн
ый, немигающий взгляд из глубины зала. Заметила и замолчала на полуслове,
забыла о милых случайных собеседниках, с которыми только что весело обсу
ждала премьеру, кончиком языка скользнула по пересохшим губам, залпом до
пила шампанское.
Банкетный зал со всем его блеском, звоном бокалов и приборов, с расслабле
нными и напряженными лицами, с красавицами, чудовищами, умниками и дурак
ами, с тихой музыкой вспотевшего ресторанного оркестра, с пьяным смехом,
пустыми разговорами, вспухающими здесь и там, как радужные мыльные пузыр
и, Ц все провалилось куда-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22