Эту ковбойку она носила дома года три.
Ц Бабушка, уже поздно. Я хочу спать. Пожалуйста, скажи, что нужно, и отпусти
меня.
Ц Ничего. Ц Иветта Тихоновна отвернулась к стене. Ц Мне ничего от тебя
не нужно.
Ц Хорошо, Ц кивнула Оля, Ц тогда я пошла спать.
Ц Конечно, ты пошла спать. А мне лучше умереть. Тебе ведь трудно принести
мне стакан воды. Я хочу пить, а моей единственной внучке трудно принести м
не стакан воды.
Оля, не сказав ни слова, вышла на кухню, вернулась с водой.
Иветта Тихоновна приподнялась на горе подушек и, взяв стакан, стала вним
ательно рассматривать на свет.
Ц Что это? Ц спросила она наконец, и в ее голосе послышались истерическ
ие нотки.
Ц Вода.
Ц Кипяченая?
Ц Конечно.
Ц А что ты туда добавила?
Ц Бабушка, я ничего туда не добавляла. Это чистая кипяченая вода из чайни
ка.
Оля взяла у нее стакан и отхлебнула.
Ц А чаю тебе трудно было сделать? Сладкого чаю. Или ты решила перевести м
еня на хлеб и воду, чтобы скорее от меня избавиться?
Ц Если ты хочешь чаю, я сейчас сделаю.
Ц Нет, Оля. Я больше ничего не хочу. Иди. Иветта Тихоновна выразительно по
джала тонкие губы и опять отвернулась к стене. Оля поставила стакан на ту
мбочку у кровати и вышла из комнаты.
В маленькой кухне был чудовищный беспорядок. Облупленная раковина дове
рху наполнена грязной посудой, драный линолеум в черных, несмывающихся р
азводах, крошечный стол, покрытый пожелтевшим, потрескавшимся пластико
м, завален газетами, тут же Ц мятый алюминиевый ковшик с жирными остатка
ми супа, сковородка со следами пригоревшей яичницы. Такое впечатление, ч
то бабушка весь день, пока нет Оли, ест и Читает газеты. Однако всегда встр
ечает внучку словами:
Ц Где ты была? Я чуть не умерла с голоду. С утра Ц ни крошки во рту.
Психиатр сказала, что для старческого слабоумия характерна неуемная жа
дность в еде. Потакать этому нельзя. Бабушку надо постоянно сдерживать, о
дергивать.
Ц Не распускайте ее. При такой запущенной форме истерической психопати
и ваша бабушка очень скоро превратится в чудовище, которое не только изм
отает вам нервы, но и станет реально опасно.
Легко сказать Ц не распускайте. Стоило Оле немного повысить голос, возр
азить или хотя бы задержаться на несколько минут в кухне, не прибежать по
первому зову, бабушка начинала кричать и метаться, как загнанный зверь, и
ногда выскакивала во двор в тапках и халате.
Ц Моя внучка сживает меня со свету! Не кормит, издевается! Ц Громовой го
лос Иветты Тихоновны звучал на весь двор.
Завсегдатаи двора, такие же «обиженные» старухи, получали хороший заряд
бодрости, с удовольствием проклинали всех неблагодарных внучек, дочек, с
ыновей, невесток, зятьев скопом и Олю Гуськову в частности. Потом какая-ни
будь доброхотка звонила в дверь:
Ц Я вот тут вашей бабушке хлеба принесла. Вы ведь ее совсем не кормите, бе
дненькую.
Обычно Оля выставляла вон доброхотку с ее хлебушком, но иногда на это не б
ыло сил. Она молча уходила на кухню и сидела там, пока Иветта Тихоновна гро
мко рассказывала гостье про все ужасы своей жизни со зверюгой-внучкой.
Сил у Оли вообще оставалось все меньше. А бабушка, чем хуже соображала, тем
крепче и энергичнее становилась.
Принимаясь за гору посуды, Оля с досадой обнаружила, что жидкое моющее ср
едство кончилось, придется обойтись вонючим склизким куском хозяйстве
нного мыла. Она машинально намыливала старые, потрескавшиеся тарелки, ча
шки с отбитыми ручками, щербатые вилки и старалась ни о чем не думать.
Через час кухня стала сравнительно чистой, настолько, насколько может бы
ть чистым помещение, в котором пятнадцать лет не делали ремонт. Оля отодв
инула стол к плите, достала из стенного шкафа в коридоре раскладушку, све
рнутый матрас и постельное белье. Вот уже два года она спала на кухне. В кв
артире была всего одна комната. Как ни перегораживай книжным шкафом, а вс
е равно бабушкино безумие дышит в лицо, не дает уснуть. Иветта Тихоновна к
ричит во сне, стонет, иногда громко храпит. Через стенку не так слышно.
Покончив с уборкой, Оля села на раскладушку и долго сидела, уставившись п
еред собой в одну точку. Потом спохватилась, едва держась на ногах, поплел
ась в ванную. Из зеркала над раковиной взглянули на нее огромные глаза гл
убокого сине-лилового цвета.
Ц Это не я…. Ц прошептала Оля и отвернулась от своего отражения.
Девушка в зеркале была красивой, как принцесса из детской книжки. Именно
таких принцесс изображают художники на цветных иллюстрациях к дорогим
подарочным изданиям.
Черные длинные ресницы, черные брови, вскинутые удивленно и надменно, то
ченый прямой нос, яркий крупный рот, длинная гордая шея. Никакой косметик
и, кожа светится сама по себе, тонкая, прозрачная, идеально чистая, умытая
с утра холодной водой. Ни пудры, ни губной помады. Все свое, живое, натураль
ное. Щелкнув дешевенькой заколкой, Оля распустила длинные светло-русые
волосы, здоровые и блестящие, хотя она мыла их самыми простыми, дешевыми ш
ампунями, а иногда, когда совсем не было денег, пользовалась детским мыло
м и ополаскивала водой с уксусом.
Такую красоту не испортишь застиранной до ветхости одеждой, вечной уста
лостью, хроническим недосыпанием и недоеданием, нищетой, издерганными н
ервами. Только старость, пожалуй, истребит этот ненужный, напрасный дар п
рироды, который Оле Гуськовой ничего, кроме беды, пока не принес. Но до ста
рости далеко, ей всего лишь двадцать три года.
Оля скинула линялую ковбойку, вылезла из потертых до белизны джинсов, вс
тала под горячий душ и зажмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22