Светильники по углам и под потолком щедро заливали все вокруг ярким светом, но… Но накрытые столы, свет, скамьи - все это было никому, совершенно никому не нужно. Во главе этой роскошной пустоты восседал думный боярин и дьяк Иван Кошкин в одном лишь парчовом халате, расшитом золотой нитью и украшенном самоцветами, и в одиночку потягивал красное вино из прозрачного бокала тонкого венецианского стекла.
Выглядел хозяин дома весьма понурым и уставшим. Всклокоченная борода, синяки под глазами, множество мелких морщинок на сухом лице. Даже мягкая войлочная тафья - и та была сбита набок на гладко выбритой голове.
- И где все? - не понял Андрей, хорошо помнивший, что хоть несколько бояр из их многочисленной братчины, но завсегда столовались или отдыхали в доме лучшего отцовского товарища.
- А нет, - развел руками государев дьяк, пролив чуток вина. - Были, были, да вдруг все и кончились. Мы ведь, брат, возрастом все чуть не погодками случились. Средь ровесников дружбу заводили. Отец твой тебя в братчину привел, а другие не озаботились. Опосля, как ты государя от покушения спас, столько чести на всех свалилось, что и забыли, как вместе родами держаться надобно. И так славно все сложилось. А кончилось тем, что иные по ранам и немощи, как батюшка твой, вовсе от дел отошли и из поместий носа не кажут. Иные, в избранную тысячу попав, от государя землю поблизости получили и туда после службы стремятся. Да и сам я в хлопотах царских мало кого у себя привечать стал. Вот и вышло вдруг, что нашлось время за стол общий сесть - ан и не с кем оказалось хлеба преломить. Один гуляю, как столб верстовой на перепутье.
- Ломай, - скинув шубу на скамью, сел через угол от него Андрей. - Помогу.
- Бог милостив, послал тебя в ответ на мои печали, - тяжко вздохнул хозяин. - Сказывай, побратим, как Василий Ярославович ныне? Здоров ли, оправился ли после плена басурманского? Как матушка?
- Как отец вернулся, так и повеселела, - кивнул князь. - Отец же в хлопотах. Неурожаи у нас второй год подряд. Да еще и мор случился.
- Как голод из-за неурожая, то за ним завсегда мор случается. А после мора татары приходят. Они что опарыши - мертвечину издалека чуют. Враз прилетают живых добить, мертвых ограбить, - поморщился боярин. - Оттого и побратимы норовят из поместий не выезжать. Смердов сторожат, дабы не разбежались, припасы свои. Ну, и о лете хорошем молебны заказывают. Ты извини, что не угощаю, княже. Братчину еще не принесли, а сам, видишь, не закусываю, токмо пью. Кусок в горло не лезет, вот и нет ничего на столе.
- Что-то ты совсем голову повесил, Иван Юрьевич! - стукнул кулаком по столу Андрей. - Да сказывай же наконец, отчего смурной такой?! Отчего не в приказе? Почему осунулся? О чем думаешь?
- О смуте, княже, - протяжно вздохнув, снова налил бокал боярин Кошкин. - Об измене. О деле тяжком, что в руки брать не хочу, ан чин мой требует.
- Хватит загадки гадать, Иван Юрьевич! - взмолился Андрей. - Говори же ты прямо, что случилось?
- А ты разве не слыхал о беде недавней? - сморщил губы бантиком дьяк Разрядного приказа. - Обоз наш недалече от Орши поляки разорили, пограбили, да еще и людей многих побили, а иных и в плен увели. Двести душ не досчитались, как народ в Полоцк возвернулся. Хорошо, ляхи воровать кинулись, как возки увидали, и гнаться за нашими ратниками не стали. А то без крови бы большой не обошлось.
- Военная удача изменчива, - пожал плечами Андрей. - Случаются и обиды. Но ведь все едино мы ляхов побьем, когда иначе было? Так что не грусти, дружище. Лучше служек своих поторопи. А то в горле и вправду пересохло.
- Какая удача, княже?! - аж передернулся Иван Юрьевич и скривился, словно муху проглотил.
- Измена явная, измена. Князь Петр Шуйский без опаски шел с обозом главным, с припасами для всей своей рати, часть которой налегке князья Серебряные из Вязьмы вели. Ан упредил кто-то ляхов и о пути его, и о времени. Схизматики на колонну внезапно из засады свалились, а из детей боярских никто и не исполчился даже, ибо не ждали на сем пути опасности. С того и беда. Люди-то уцелели, а вот припасы все ляхам поганым достались. И снедь, и зелье, и оружие, и броня. Все. А без припасов, сам понимаешь, воевать нечем. Посему Серебряные полки свои обратно к Вязьме обернули. И до осени, мыслю, новой рати нам уж не снарядить.
- Повезло полякам, - признал Андрей.
- Так ведь и это не все! - жахнул кулаком по столешнице боярин. - Князя нашего Петра Шуйского, завоевателя Дерпта, славного и доблестью, и человеколюбием, ляхи в колодце застреленным нашли и к королю своему на поругание тело увезли. Рази сие не измена, княже? Видно сразу, из близких доверенных его кто-то стрельнул да в колодец тело сбросил, дабы следы душегубства замести. Иначе к чему такие хитрости выдумывать? Вот и смотри, княже: в засаду рать нашу кто-то заманил, воеводу убил, ляхам безбожным планы наши выдал и разорение устроил. Как без измены такое случиться возможно? Только она, проклятущая, все и разъясняет.
- Курбский это! - уверенно отрезал князь Сакульский. - Курбский Андрей. Он предатель, подонок он, каких свет не видывал. Я же еще о прошлом годе предупреждал, что он земле русской изменил и на поляков старается!
- Сбежал князь Курбский. Сбежал паскуда, бросив жену тяжелую и сына на государеву милость! Как известие о беде сей в Москву дошло, он ужо из Дерпта со всех ног драпал. Знал и о кровопролитии грядущем, и о том, на кого первого подозрение упадет. - Дьяк государев размахнулся из-за головы со всей немалой силушки, но в последний миг вдруг передумал, пронес хрупкий бокал по широкой дуге и осторожно поставил на стол. - С очередным вздохом закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14