Родственник - а
значит, можно довериться. Интересы у обоих родов общие - ведь имения
возле Великих Лук, по брачному договору, оставались за детьми Андрея и
Полины. К тому же князь Сакульский весьма известен государю. Что в
опале - неважно. Лучше жить в немилости, но чтобы царь знал твое имя,
нежели обретаться в полной ненужности и безвестности. Опального
обругают - но услышат. Неизвестного - просто не заметят.
- Так что скажешь, Андрей Васильевич? - понизил голос гость. -
Добавим земель новых царству Московскому, али кукситься у себя в
берлоге станем?
- Утро вечера мудренее, Юрий Семенович, - пожал плечами Андрей. -
К чему второпях думать? Завтра встанем, детей я тебе покажу, по
княжеству прокатимся, светлый праздник встретим. А там и решим.
- Тоже верно, княже. - Старик умело скрыл разочарование и,
пригубив свой кубок, отставил его в сторону. - Пойдем. Полинушка меня,
чай, заждалась. Обещался через минуту вернуться, а мы тут вона сколько
сидим. Как бы нас искать не пошли. К чему такое беспокойство?
Гость оказался прав - сразу в прихожей его - перехватила княгиня
и, вместе с двумя девками, повела на второй этаж в гостевые комнаты.
Андрей же, пользуясь возможностью, свернул вправо и отправился в
дальнее крыло, в свой кабинет и примыкающие к нему «комнаты отдыха»,
куда он старался не пускать никого - даже собственную жену. Прибирали
здесь Пахом и Изольд, пол пару раз в месяц мыла убогая умишком
дворовая девка, из жалости взятая Полиной в Москве. Вот и весь круг
«посвященных».
Собственно, великих тайн тут не было. Записи свои Андрей вел на
школьном русском языке, и даже обученные глаголице смерды разбирали
его с трудом. Случайный взгляд на серые бумажные листки вряд ли мог
объяснить даже самому умному из них, чем именно занимается хозяин.
Никаких сатанинских атрибутов в чародействе Лютобора не требовалось,
древние языческие боги, скрытые в травах, водах, небесах и земле,
откликались на призывы корня Сварогова, даже если человек не кланялся
их идолам. И все же сохнущие, либо отмокающие в горшочках травы,
жаровня для топления сала и плавления воска, ароматы сушеных кож,
медные ступы, чернильные орешки - все это почему-то вызывало у
входящих в лабораторию трепет. И ведь что странно: каждый ребенок
знает, что чистотелом можно выводить папилломы и бородавки, лечиться
от антонова огня, от желудочных колик, что полынь сбивает у больных
жар, а лопухи спасают от подагры. Но когда ту же самую травку начинает
собирать князь - его подозревают в знахарстве и колдовстве! Вот и
старался Андрей никого дальше кабинета не пускать - дабы слухов лишних
не множить.
Сам кабинет для нынешних времен выглядел куда привычнее. Правда,
вместо пюпитра для чтения и письма Зверев велел поставить стол: сперва
он был обычным деревянным, но два года назад Полина купила в Москве на
торгу французский, с позолоченными, изящно - а-ля кавалерист -
изогнутыми ножками. Помимо двух сундуков, на которых можно и сидеть, и
вздремнуть, а внутрь ненужное барахло сложить, здесь стояли два обитых
бархатом кресла, тоже привезенных из Европы, и бюро из мореной липы.
Княгиня собиралась опять же купить французское, но Андрею не
понравились монструозные шкафы, что имелись на немецком дворе. Купец
предлагал привезти изделие более тонкой работы - однако ждать
требовалось не меньше года, цену он запросил такую, словно вырезать
мебель придется из цельного изумруда, и князь махнул рукой, заказав
игрушку по своему наброску вечно соловому Агрипию. Деревенский мастер
всего за месяц выделал штучку ничуть не хуже заморских образцов: с
откидной крышкой, выдвижными подсвечниками, тремя потайными ящиками и
особым верхним отделением, запираемым на скользящий щеколдочный замок
с секретной скважиной, спрятанной в глазу у резного филина.
Запалив от тлеющей в углу перед образом лампады две свечи, Андрей
поставил их в канделябры, открыл левый потайной ящик, достал ключ,
вставил его в скважину, провернул, отпуская язычок, сдвинул щеколду и
распахнул дверцы.
Здесь было пусто: из припасов осталось всего пара свечей из его,
княжеской плоти. Это было плохо и хорошо. Плохо потому, что только
свечи из плоти мертвого человека позволяли переступить грань миров и
заглянуть в любой миг из прошлого или будущего. Хорошо - потому что в
последние годы никто из окружения князя Сакульского не погибал. Вот
разве что запас «мертвых» светильников полностью истощился.
- Ничего, - выставил на крышку бюро сальные светильники князь. -
Если я ввяжусь в эту авантюру, то мое будущее окажется плотно увязано
с этой войной. Мое грядущее покажет, к чему приведут Россию планы
Друцкого. - И он громко продекламировал то, что осталось в его памяти
от читанных в школе поэм Александра Пушкина:
Отсель грозить мы будем шведу…
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой встать при море.
То, что России нужен выход к Балтийскому морю - понятно любому
идиоту. Поэтому идея Юрия Семеновича осуществить этот план прямо
сейчас Андрею понравилась. В его, будущей истории, записанной на
страницах учебника - только через полтора с лишним столетия русские
люди займут эти земли, двинутся вдоль побережья на запад, строя на
своем пути порты, школы, театры и заводы, даруя забитым племенам
свободу и грамотность, только Петр I утвердит здесь безопасность и
равноправие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14