- Заберем, когда обоз до дома подвернется.
С нею нам не меньше месяца до усадьбы тащиться. Сейчас лучше налегке
прокатимся…
Он забрал у Пахома повод, с силой притянул скакуна к себе,
поцеловал меж ноздрей, тут же взметнулся в седло и дал шпоры:
- За мной!
Однако вылететь из Москвы на рысях не получилось. Едва всадники
оказались на улице, как чуть не под ноги князю кинулся боярин Иван
Кошкин - весь бледный, без шапки, в одной тафье на лысине, с
неестественно сбитой набок взлохмаченной бородкой, в волочащейся
длинными полами по земле собольей шубе.
- Стой!!
- Что случилось, Иван Юрьевич? - Зверев натянул поводья, спешился,
кинулся навстречу товарищу по братчине. - Никак, беда? Помочь? Что?..
- Не тревожься, Андрей Васильевич, - неестественно хриплым голосом
просипел боярин. - В Москве ныне спокойно. Нужда у меня большая в
друге нашем, боярине Храмцове. Имение у него недалече от Дорогобужа,
по Смоленской дороге. От города выше по течению верст двадцать,
аккурат на клине промеж Днепром и Вержой, не заблудишься. До Великих
Лук от него всего полтораста верст, крюк небольшой. Сделаешь?
- Коли надобно - конечно, сделаю, Иван Юрьевич, о чем вопрос? -
пожал плечами Зверев. - Не беспокойся.
- Так поезжай, - отстранился дьяк. - Поезжай скорее. Поезжай!
- Хорошо, еду… - удивленно кивнул Андрей. - Удачи тебе, друже.
Здоровья…
Боярин Кошкин выглядел очень странно. Пожалуй, князь Сакульский
поутру в бане и то был куда здоровее и опрятнее. И голос до такой
степени пропить не успел. Но это не значило, что от поручения
старинного отцовского друга и хорошего товарища самого Андрея можно
было отмахнуться, как от глупой блажи. В конце концов, боярин Иван
Юрьевич просьбы друзей исполнял всегда и ничего за это ни с кого не
требовал.
- Ты того, боярин… Отдохнул бы пока, сегодня от службы отступил, -
посоветовал дьяку князь Сакульский, поднялся в стремя и медленно
проехал мимо держателя общей братчины, не отрывая от него взгляда.
Боярин стоял на месте, лишь сильно повернул голову вслед гостям.
Однако сильно странным он сегодня показался. Тоже, что ли,
похмельем мучился?
- Пахом, какие ворота на Смоленскую дорогу выходят?
- Смоленские, княже. Еще пять улиц проехать надобно, а там направо
повернуть… А чего это боярин наш ныне пеший, без холопов, без ферязи?
- Не знаю… Может, случилось что… Ты же сам знаешь, лишнего Иван
Юрьевич болтать не любит. Ладно, давай припустим. Может статься, в
боярине Храмцове и впрямь нужда сильная возникла. Вызовем его в
Москву, тем дьяку и поможем. Хватит болтать, за мной!
Зверев опять перешел на рысь. Спустя десять минут всадники выехали
из тесной многолюдной столицы и по широкому, метров в пятнадцать,
тракту понеслись на запад.
Застоявшиеся, хорошо отдохнувшие, сытые кони шли ходко, и уже в
первый вечер путники миновали могучий Можайск - неприступную твердыню
с высокой бревенчатой стеной, соединяющей каменные башни. Подступы к
городу прикрывали сложенные из серого камня монастыри с зубчатыми
стенами и многочисленными бойницами, смотрящими на близкую дорогу.
Переночевав на постоялом дворе купца Кукарина, с рассветом князь
Сакульский помчался дальше, чтобы заночевать уже возле древней Вязьмы.
Потом еще один переход - кони, изрядно уставшие, шли широким шагом,
лишь иногда, ненадолго, посылаемые в рысь. Однако в сумерках
довезли-таки путников до самого Дорогобужа, не свалились.
Старинный город выглядел скорее крепостью: высокие земляные валы,
почти на полсотни метров поднимающие над округой, прочные дубовые
стены и накрытые островерхими шатрами башни. Вот только в ширину
укрепление было всего метров сто и в длину не больше. В таком от
набега спрятаться можно - но жить тесновато. Поэтому обитали бывшие
кривичи внизу, под крепостью, в вольготно разбросанных по берегам
Днепра избах. Дома, амбары, овины и уж тем более хлева стояли не на
фундаментах, а на дубовых чурбаках. Вместо тынов хозяева огораживали
дворы жердяными заборами, способными остановить разве что
заблудившуюся корову или овцу. Оно и понятно - места тут больно
неспокойные. То литовцы заявятся, то ляхи. А то и татар крымских
дождаться можно. Раз в десять-двадцать лет дома свои горожанам
запаливать приходится да под защиту крепостных стен бежать. Коли так -
какой смысл надолго строиться? Лет десять-пятнадцать хозяйство
выстоит, а там все едино новое рубить придется. Правда, постоялый двор
все же окружен был частоколом из тонких, в два кулака, столбиков.
Заезжие путники, купцы, торговые гости - они за товар свой всегда
беспокоятся и на открытом месте возки не бросят. Побоятся, что к утру
одни оглобли от обоза останутся. Таких без надежно укрепленного двора
на ночлег не заманишь.
Впрочем, на сей раз путники место для ночлега особо не выбирали.
Завернув в ворота первого попавшегося двора и передав покрытых пеной
скакунов на попечение служкам, они наскоро перекусили в просторной, но
почему-то безлюдной трапезной и отправились спать. И только утром,
отдавая хозяину пять новгородских «чешуек», Зверев поинтересовался:
- Ты о боярине Храмцове слышал, мил человек?
- Прости, княже, не довелось, - мотнул головой упитанный и
низкорослый розовощекий толстяк.
- А про Вержу?
- Реку, что ли, боярин? Дык, это верстах в двадцати отсель,
супротив течения идти надобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15