- Все так молвят, касатик. Однако же к венцу еще никто из любезных
воздыхателей не дошел. - Попрошайка глубоко вздохнула, перекрестилась
и опять затрусила вперед: - Да простит Господь прегрешения мои тяжкие.
Видит он, не со зла, а из жалости на грех смертный шла. Да пребудет со
мной милость Девы непорочной, да заступится она за меня пред чадом
своим венценосным…
Возле храма Успения, в тесной конуре нищенки Зверев переоделся и
вышел на темную улицу уже не юродивым бедолагой, а знатным боярином,
коего стражники из ночных дозоров предпочитали зря не окликать - чтобы
под гнев не попасть часом. Князей и дьяков государевых в Москве много
встречается. Иной так быстро на плаху отправить может - и слова в
оправдание не успеешь сказать. Крест исповеднику поцелуешь - и голова
долой. Посему до дома Ивана Кошкина Андрей добрался быстро и без
приключений. Подмигнул Пахому, что, как верный пес, дожидался на
крыльце возвращения хозяина, забежал к себе в светелку, скинул ферязь,
повесил на стену саблю, после чего спустился в трапезную перекусить и…
Оказался в самой гуще шумного пира.
- О, наконец-то, друг мой дорогой! - Уже скинувший кафтан,
раскрасневшийся боярин Кошкин дернул себя за короткую реденькую
бородку и поднялся с кресла, раскинув руки: - Где же ты ходишь, княже?
Мы тут за здравие твое аж три кубка выпить успели, а ты нейдешь и
нейдешь.
Андрея он так и не обнял, не дождался: потерял равновесие, упал
обратно в кресло, схватился за кубок, притянул к себе:
- Опять пусто… Наливай! Нет, не сметь! Хочу братчину с другом
нашим князем Андреем выпить! Братчину! Братчину! Эй, кто там есть?
Заур, Степан? Братчину!
Среди многочисленных - человек тридцать - гостей этот призыв
особого восторга не вызвал. Да оно и не удивительно: знакомых лиц за
столом Зверев не видел. Значит, бояре были не из их пивного братства,
чужаки. Им глотнуть из священного сосуда, скрепляющего мужскую дружбу,
не светило. Вот только что они тут тогда все делали?
- И дьяк Иван Юрьевич ныне чего-то набрался, - негромко отметил
для себя Андрей. - Небось, устал в приказе да заместо ужина хлебным
вином подкрепился.
Князь пробрался во главу стола, сел справа от хозяина, решительно
притянул к себе блюдо с разделанной только у хвоста небольшой, с
полпуда, белорыбицей. Кубок трогать не стал - сейчас ведь котел с
пивом принесут. Им с Кошкиным на двоих. Пей, не хочу.
- Это он, друг мой, - обхватив за плечо, прижал к себе Зверева
боярин, - он, друг мой и сын друга, надоумил государя избранную тысячу
себе назначить! Тех, что завсегда рядом, под рукой и волей самого
Иоанна стоять станут. И поместья всем под Москвою отведем. Каждому! Ну
кто тут сказывал, что дом боярина Кошкина - приют худородных? А? Ныне
князья сами ко мне на поклон идут, крест на верность целуют! В тысячу
избранную ужо и князь Василий Иванович Барбашин-Шуйский попросился, и
Темрюк Айдаров, сиречь князь Черкасский. Князь Одоевский Никита
Романович кланялся, князь Афанасий Иванович Вяземский тоже. И знакомец
твой, Андрюша, кстати, тоже намедни заглянул. Боярин Выродков Иван
Григорьевич, Михайло Воротынского дружок, что к османам из любопытства
плавал. Помуну… Помяну…
- Вот, черт! - Перебивая хозяина, Зверев хлопнул кулаками по
столу. - Опять князья?! И на кой ляд они нам в этой тысяче нужны?!
- Ты чего, Андрюша? - сморщил губы в бантик Иван Юрьевич. -
Хо-о-оширошие ведь люди. Знатные.
- А я для чего тысячу эту задумал, боярин? Чтобы князей знатных в
букет собирать? Я для того это все начинал, чтобы не по знатности, а
по заслугам людей продвигать! Чтобы не тот, кто удачнее уродился,
командовал, а тот, кто дело лучше знает, в ком отваги больше,
сообразительности! И что теперь будет? Нечто князь Черкасский боярину
простому подчиняться согласится? Или князь Барбашин-Шуйский голову
перед Юрой Левиным склонит? Да будет опять то же местничество у нас,
что и в прочей рати. По три дня перед вражьим войском будем стоять да
мерить, кто перед кем выше родом числится! Забыл, Иван Юрьевич, что
уже не раз полки наши только потому шпана всякая била, что бояре места
поделить не могли? Оршу вспомни, как ввиду поляков бояре разных полков
о старшинстве не сговорились и в битву не стали вступать. Вспомни, как
ляхи наших ратников поодиночке убивали, полк за полком, и никто за
сотоварищей своих не вступился {{ Это позорище случилось в 1514
году.}} . Кровью жестокой нас не раз война за то умывала, а вы опять
за свое принимаетесь!
- Э-э, нет, Андрюша, - навалившись на подлокотник, покачал пальцем
дьяк. - Я о том условии князя каждого упредил. Тысяча наша опричная,
не земская, в тысяче нашей все равны. Каждый мне на условии том крест
целовал и блюсти равенство до гроба своего клялся. Как в братчине
русской: кто пива общего испил, тому пред прочими боярами родом и
добром не кичиться!
- Это они сейчас такие хорошие, пока их через избранный полк к
трону ближе подпускают, - не скрывая раздражения, мотнул головой
Андрей. - А как до дела дойдет, враз кичливость со всех щелей полезет.
- Они же крест целовали, княже!
- Крест? - Зверев прикусил губу. - Крест, говоришь?.. Давай так
поступим, Иван Юрьевич. Боярин Выродков - он ведь худородный? Ты вот
что… Ты князей знатных в общую сотню сведи да старшим над ними боярина
Ивана Григорьевича поставь. Вот и проверим. Коли примут - пусть
верность государю делом доказывают. А кто возмутится - гони из
избранной тысячи взашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15