В голову как-то раньше не приходило.
- Что, тяжко, княже? - подоспел запыхавшийся Пахом и опустился на
ступени крыльца. - Кричит? Ох, тяжко это, княже, слушать, как баба от
боли воет и беспомощностью мучится. А чем ей поможешь? Удел такой
бабий. Они нас рожают в муках, а мы животы свои за них в сечах кладем.
В избе и вправду раздался страшный крик - и Зверев опять забегал
под окном. Подпрыгнул - разумеется, с прежним результатом.
- Ты чем маяться, батюшка, - пригладил встрепанные волосы холоп, -
помолился бы лучше ей за здравие, за благополучное разрешение от
бремени. Молебен, вон, в храме бы заказал. Даром, что ли, хозяюшка его
отстроила, пока мы по Европам сатанинским мотались? С Божьей помощью и
лихоманка никакая не пристанет, и муки перенести легче получится, и…
- Да, молебен, - схватился за подброшенную мысль Андрей. -
Молебен! Немедля прикажу, немедля!
Радуясь возможности сделать хоть что-нибудь, князь вскочил на
спину несчастной кобылке и во весь опор помчался к Боровинкину холму.
В едко пахнущей свежими сосновыми опилками, хрустяще-белой церкви
было пусто. Перед тремя небольшими иконками горело по лампадке, две
свечи плакали воском возле распятья - ни пропахнуть дымом и ладаном,
ни обогатиться намоленными иконами новенький храм еще не успел.
Молодой еще, с только пробивающейся бородкой попик, скинув рясу,
завернув крест за спину и высунув от увлечения язык, старательно
вырезал из липы овальную, в размер бревен, емкость с уже готовой щелью
наверху. Видимо, ящичек для подаяний.
- Молись! - ринувшись к нему, потребовал Зверев. - Молись
немедля!!!
- Ты… Ты почто, княже?.. - Попик вскочил, уронив на пол стамеску,
побелел, как полотно, попятился к стене.
- Молись! За жену мою молись! Не слышишь, что ли, рожает?! Да
молись, чего встал, как истукан? Благополучно разрешится - колокол на
пять пудов церкви подарю!
Священник сглотнул, широко перекрестился, заскреб пальцами по
груди, видимо забыв, где находится нагрудный крест, горячо выдохнул:
- Благослови тебя Господь, сын мой… Да токмо что нам проку в
колоколе-то пяти пудов? Надобно хотя бы на семьдесят, дабы окрест звон
был слышен. Семьдесят пять…
- Нашел время торговаться, - скрипнул зубами Андрей. - Ты молись,
молись! За жену, за ребенка, за здоровье и благополучие. Молись, будет
тебе колокол. На сто пудов будет! Только голос свой до Исуса донеси,
благословение его вымоли. Пусть хорошо все пройдет - и будет тебе
колокол. Молись!
- На все воля Божья, сын мой, - наконец перекинул поп вперед свой
крест. - На Его силу и провидение уповаем. Да пребудет с нами Его
милость.
- Молись! - еще раз потребовал князь Сакульский и наконец-то
сообразил перекреститься. Все же в обители Божьей находится. -
Господи, спаси, помилуй и сохрани грешного раба твоего Андрея. Во имя
Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Он еще раз перекрестился, склонил голову перед резным распятием,
круто развернулся и выбежал наружу. Уже не торопя изрядно уставшую
лошадь, Андрей выехал на дорогу, проскакал вдоль поля старосты, на
котором выставила на солнце золотистые бока хорошо удавшаяся репа. За
межой свернул к кустарнику, спешился, кинул поводья на ветви лещины,
сам пробрался еще шагов на двадцать дальше, перешел обратно на поле,
опустился на колени, поцеловал землю:
- Тебя о милости молю, мать наша Триглава. Не дай пропасть плоти
моей и крови моей, не сгуби супружницу мою мукой напрасной, не ужаль
нас болью утратной. Я, внук Сварога-созидателя, дитя корня русского,
тебя, богиня земли, о милости прошу. Помоги жене моей, Полине, ныне
ребенка благополучно родить, одари его силой, красотой и здоровьем,
тебя самой достойными, одари его жизнью долгой и радостной, одари его
счастьем на земле русской жить от юности и до старости, спаси от
голода и лихоманки, от дурного глаза и злого слова, от завистника и
черноризника, от иссушатника и болотника. Отныне и до века. Аминь.
Старый Лютобор учил, что жертву Триглаве надлежит приносить
семенем… Закончив обряд, князь вернулся к коню, поскакал в поселок. У
суетящихся во дворе девок потребовал крынку молока и полбуханки белого
хлеба, с угощением поехал к реке. Здесь, у текущих вод, он поделился
трапезой с Дидилией: принес жертву русской богине, хранительнице семьи
и беременности, попросив ее помощи и покровительства. Древние боги не
ревнивы и не отказывают в помощи, коли человек обращается сразу к
нескольким из них. Пусть даже одна из высших сил пришла из чужих краев
и называет себя единственной. Чем больше защитников у смертного - тем
лучше.
Еще укорил себя Андрей, что не очистил дом от столь частой в
деревнях нежити: от кикимор, рохлей, баечников, от возможных злых чар.
Ведь учил его этому волхв с Козютина мха, учил чародей. Да как-то не
нашел князь минуты для такого дела, все на потом откладывал. Такова уж
натура человеческая! Сколько ни изобретали древние колдуны надежных
защитных заклятий и амулетов, сколько ни придумают будущие ученые
кудесники разных вакцин и лекарств - ан большинство людей неизменно
оставались и будут оставаться в стороне от подобных благ лишь потому,
что недосуг им сделать прививку или повесить на шею созданную умелым
знахарем ладанку. Иногда не просто бедой и болезнью платят - жизни по
лености своей лишаются. И хотя знают, чем рискуют, а все равно -
защититься не торопятся. Некогда им, все некогда да некогда…
- Завтра же зачитку сотворю, - пообещал себе Андрей, поднимаясь в
седло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15