По сторонам от дубовой мостовой тянулись,
плотно примыкая стенками друг к другу, торговые лавки, похожие друг на
друга, как братья-близнецы: каменные, двухэтажные, с кованым навесом
над дверью и двумя широко распахнутыми слюдяными окошками по сторонам.
На темных, отполированных подоконниках тоже лежал товар. Где - тюки
сукна, шелка или сатина. Где - уздечки, седла, попоны и потники. Где -
чеканные кубки и тонкогорлые кувшины, полупрозрачный китайский фарфор,
резные деревянные ковши. Лавки тянулись от Волхова далеко по Ильиной
улице, отворачивали в проулки, расходились на каждом перекрестке в
стороны насколько хватало глаз [3] . Торговцы смирили свой пыл только
перед аскетичной белизной храма Спаса Преображения, стены которого тут
и там украшали знаки древних купеческих родов. Улица вокруг храма
расступалась саженей на сто, и получалось, что он стоит в центре
широкого круга. Справа, почти напротив главного входа, шло активное
строительство. Каменщики укладывали красный конусный кирпич прямо с
телеги в свод арки, сбоку которой уже имелись каменные, ведущие в
никуда ступени. Судя по тому, что такие же своды выкладывались в
правую и левую сторону, было это не крыльцо, а паперть. Начало длинной
крытой галереи, каковые опоясывали многие русские церкви. Стало быть,
будущий храм возводился.
Андрей перекрестился и вздохнул. На одном только правом берегу
Новгорода огромных каменных храмов уже сейчас имелось больше, чем в
Священной Римской Империи Германского Народа и Испании вместе взятых.
Зачем горожанам понадобился еще один - Зверев совершенно не
представлял.
По другую сторону площади стоял за деревянным тыном красивый
семиярусный дворец, крытый резной осиновой черепицей. Нижняя часть
имела длину саженей в полтораста и ширину около ста. Второй этаж - сто
на полсотни. Третий - полсотни где-то на тридцать, четвертый -
двадцать на десять, пятый получался размером с небольшую светелку, а
два верхних имели, скорее, чисто декоративное предназначение. Хотя,
конечно, в конуру размером с бочку, составляющую «шестое жилье», можно
втиснуть караульного с самострелом.
Вход на княжеский двор тоже был гордым и вычурным. Калитка -
шириной с ворота, ворота - шириной с улицу. Двойные створки:
внутренние - из окованной железными полосами дубовой решетки, наружные
- сплошные, из толстых досок, на которых сохранились остатки какого-то
рисунка. Всадники, человечки, ангелы. Над входами возвышались
деревянные луковки с иконами с внешней стороны. Георгий-Победоносец
созерцал въезжающих в ворота, святой Сергий - входящих в калитку.
Андрей, из вежливости спешившись, широко перекрестился, прошел под
Георгием, небрежно кинул поводья вороного мерина скучающему ратнику -
в кольчуге, между прочим, скучающему, и с рогатиной. Словно в крепости
службу несет, а не на обычном одворье.
- А-а… - растерянно открыл рот караульный.
- Князь Сакульский к князю Владимиру Андреевичу с поклоном.
Зверев прошел мимо, оглядываясь по сторонам. За спиной неожиданно
ударило гулкое било. Андрей резко крутанулся, рефлекторно схватившись
за рукоять сабли, но тут же взял себя в руки, неспешно двинулся
дальше.
Двор как двор, навесы с яслями для лошадей. Ныне пустые - видать,
для гостей предназначены. Несколько амбаров на каменных подклетях,
прикрытый сверху просмоленной деревянной «ромашкой» стог сена,
возвышающийся до окон третьего жилья. Хлев, конюшня, кудахчущие в
угловом загоне куры. Разумеется, князю Старицкому тесниться, как на
постоялом дворе, не приходилось. Крыльцо на побеленных резных столбах
вело сразу на второй этаж. По сторонам от него красовались огороженные
трехпудовыми валунами цветочные клумбы, сплошь заросшие тигровыми
лилиями. Такую красоту Андрей видел едва ли не впервые. Не лилии -
цветочные клумбы на городском подворье, где каждая сажень на вес
золота. Да и в усадьбах боярских цветы тоже как-то плохо
припоминались.
- А князь-то, оказывается, эстет, - усмехнулся Зверев. Но без
ехидства, а с уважением. Подумать о кусочке живой красоты рядом с
домом - в этом было что-то душевное.
Продолжая тянуть время, Андрей вернулся к Пахому, забравшему у
ратника поводья, погладил мерина по шее:
- Ты ему подпругу отпустил?
- Отпустил, княже. Пригляжу я за ними, не беспокойся.
Зверев кивнул, сделал еще круг по двору и только после этого
направился к крыльцу. По его мнению, он выждал достаточно времени,
чтобы хозяин усадьбы мог собраться, переодеться, отдать нужные
распоряжения - в общем, подготовиться к приему нежданного гостя.
На верхних ступенях его встретил чернобородый боярин в шитой
серебром тафье и алой суконной ферязи, отделанной шелковыми шнурами,
низко поклонился, приложив руку к груди:
- Здрав будь, князь Андрей Васильевич. Князь Владимир Андреевич
рад гостю такому почетному. Милости просим в наши палаты.
Зверев недовольно поморщился, но кивнул, вошел в двери вслед за
посыльным, вместе с ним одолел лестницу на третье жилье, миновал
короткий коридор и ступил в залу, у дальней стены которой в кресле с
высокой спинкой сидел наряженный в соболью шубу и меховую тафью с
крестом на макушке мальчонка лет пятнадцати, не больше. Андрей
мгновенно вспомнил заговор, разоблаченный им три года назад. Атаку
псковских наемников, признания взятых в плен душегубов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15