- Мыслю я, Лука Юрьевич, - кивнул князь Барбашин, - надо бы нам
холопов вон в тот осинник послать да велеть им щитов для такого
гуляй-города хоть полста штук сколотить и округ нашего лагеря
поставить. А ну вернутся ляхи? Мы же ныне к сече не готовы. Так хоть
за стенами отсидимся-отобьемся.
- Ан и я о том же задумался, - кивнул воевода.
- А это у тебя что за штука такая, отрок? - указал князь Михайло
Воротынский на прислоненный к оглобле с посеченным куяком бердыш.
- Это то, чем мы прорвавшихся ляхов били, - взял оружие в руки
Андрей. - Коли против конного дерешься - то вот так, подток в землю,
острие наверх, лошадь сама брюхом напарывается. Коли враг дальше
сажени стоит - то его кончиком, как рогатиной, колоть можно или рубить
с замаха, как топором. Когда с разных сторон подступают - влево
острием колешь, вправо подтоком, тех, что спереди, лезвием режешь. В
ближнем бою можно под обух и за косицу перехватить, прямо перед грудью
держать да как саблей резаться. Лезвие широкое, большое. Коли под
стрелами окажешься, то им прикрыться можно. Хоть грудь и голову
спасти. Ну а с седла лезвием таким изогнутым даже удобнее, чем саблей,
рубить. Я назвал это оружие бердышом.
Зверев протянул хитрое изобретение князю. Тот покрутил оружие в
руках, подержал ближним и дальним хватом, сделал несколько выпадов,
рубанул воздух…
- Да, штука занятная. Надо бы и мне для своих холопов с десяток
таких на пробу отковать. Не обидишься?
- Конечно, куйте. Одну ведь землю защищаем, чего считаться?
- Крюком каким зацепить, - толкнул бревенчатый щит князь Глинский,
- конем дернуть, он и свалится. А кошку железную с седла метнуть
нетрудно.
- Нужно сильнее вовнутрь его отклонить, - пожал плечами Зверев. -
Стенки бревенчатые, тяжелые, наружу так просто не вывернешь. А изнутри
подпереть - только крепче стоять будут. И от стрел, что навесом
брошены, под наклоненным щитом прятаться удобнее.
- А зачем проходы такие оставлены между стенами?
- Стрелять не только через бойницы, но и через них можно, - с ходу
сымпровизировал Андрей. - Опять же в контратаку выходить удобно,
конницу на врага после залпа выпускать.
- Ну ты глянь, каков удалец, обо всем подумал! - похвалил новика
воевода. - А вывод наш таков. Немедля каждому боярину по два холопа в
лес отослать да подобных щитов по одному на двух помещиков сколотить.
И огородить ими наш лагерь по кругу. Выполнять немедля! А то как бы
ляхи нового набега не удумали. Расходитесь по полкам своим, князья, да
детям боярским сей наказ раздавайте!
Русские люди к топору и дереву привычны. Умелый плотник сруб за
день поставит - а тут всего щит из тонких бревнышек сколотить. Не
прошло и двух часов, как вокруг воинского стана стали появляться
бревенчатые стены, сильно наклоненные назад и подпертые каждая двумя
слегами. Между отдельными стенками оставлялся проход в два шага, так
что перемещаться из лагеря и обратно было по-прежнему нетрудно.
Боярину Лисьину ничего сколачивать не требовалось, но у него и без
того хватало хлопот. Последнюю честь павшим отдать, снарядить их домой
вместе с ранеными, да и кое-что из добычи, с ляхов снятой, тоже в
усадьбу отослать хотелось. На кострах обильно жарилось парное мясо -
но оно не доставляло воинам радости. Скакунов, коих полегло куда
больше, нежели ратников, было жалко, как жалко и труда, и добра, что
теперь приходилось закапывать в ямы: ведь лето на дворе, пары дней не
пройдет, как тухнуть все начнет.
Убитых поляков пока сложили в стороне - за их телами могли прийти
друзья или родственники. Можно выкуп спросить, а то и просто отдать.
Так, из жалости. И чтобы самим копать поменьше.
В общем, работы в лагере оказалось изрядно, всю за день и не
выполнишь. Потому-то Андрею было совсем не до происходящего вокруг, и
он изрядно удивился, когда незнакомый холоп с предельной вежливостью
пригласил его к шатру воеводы.
На воинский стан уже опустились поздние летние сумерки. Впрочем,
сотни костров давали достаточно света, чтобы не спотыкаться об уже
отдыхающих или заканчивающих ужин воинов. Три больших костра горели и
перед обширным шатром князя Чевкина. Походный дом воеводы, освещенный
изнутри свечами, был двойным. В глубине виднелась отгороженная
тяжелыми войлочными кошмами часть вероятно, покои хозяина, теплый
уголок. Поверх оного, растянутый на двух столбах, колыхался
парусиновый навес метров пятнадцати в длину и около десяти в ширину.
Однако даже такие размеры не позволяли вместить примерно две сотни
князей и бояр, собравшихся на новый совет, а потому полог шатра
спереди был откинут, и седобородый воевода сидел под ним на кресле,
словно под балдахином.
«Это хорошо, что только бояр Лука Юрьевич собирает, - мысленно
отметил Зверев. - Позови он еще и детей боярских, так и вовсе было бы
не протолкнуться».
Детьми боярскими были отнюдь не родственники князей и богатых
бояр, а служивые люди менее знатные. Хотя порой и более родовитые,
нежели хозяева, но обнищавшие. Помещики, имевшие избыток земли, с
которого обязаны выставлять воинов, очень часто, дабы не заниматься
всеми мелочами в одиночку, сажали на дальние деревни или далеко
оторванные уделы кого-то из дальних родственников или знакомых, и те
отвечали за службу уже не перед государем, а перед своим хозяином. Не
холопы, конечно же, - но и не ровня обычным боярам. Если князь Друцкий
выморочным своим делом сумеет все же отсудить имение бояр Лисьиных
себе, то Василий Ярославович тоже рискует стать таким, «сыном
боярским».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15