Забаву, когда белье та полоскала, за руку ухватила да с мостков сбросила, чуть не утопила. И тоже след от когтей остался. И иных хватала, коли в реку заходили. Гляди, и тебя схватить может. Что делать станешь?
- Так русалке от мужика завсегда одно надобно, - рассмеялся Олег. - Хоть злая, хоть добрая, все еди...
Договорить он не успел, поскольку селянка окатила его бадьей ледяной воды из бочки:
- Ишь, охальник, речи каковы ведет! Нечто сам не блазится, что кот на сметану. Обмывайся давай, да пошли. Темнеет ужо, хозяину баню оставь, ему с малым народцем тоже погреться хочется. Спускайся, потру и я тебе спину. Это не страшно, не бойся.
Одежды у Середина уже не было, и через полдеревни пришлось шагать, обмотав чресла широким льняным полотенцем, поверх которого ведун опоясался саблей - не мог же он оставить оружие в чужом доме! Зрелище, наверное, было достойным запечатления в легендах и сказаниях - но, к счастью, тропинки и завалинки Чалова успели опустеть. Жители разбрелись по избам, что уже засветились окнами, затянутыми желтыми бычьими пузырями. Окно Беляниного дома тоже светилось - селянка оставила в масляной лампе слабый огонек.
Длинной лучиной женщина вытянула фитиль на длину в полпальца, отчего язык пламени вырос сразу на несколько сантиметров, лучиной же запалила второй фитилек. Изба наполнилась светом. Хозяйка пощупала одежду, развешанную над еще горячей, хотя и прогоревшей печью, кивнула:
- К рассвету поди досохнет. А дотоле она и ни к чему. - Затушив лучину, женщина повернулась к гостю: - Забирайся на полати, там постелила. Так что скажешь, добрый молодец, действует на тебя обчая немочь, али можешь силу показать.
- Имей совесть, только что из бани! - взмолился Олег. - Давай передохнем хоть немного.
- Мой муж, светлая ему память, как пред Сварогом клятву принесли, так два года и «передыхал», - тяжело вздохнула селянка. - Ан и ты туда же.
- Да от таких намеков кто угодно в себе уверенность потеряет, - пробормотал Середин.
Слова Беляны вернули ему осторожность, и молодой человек, нашептав наговор от морока, забрал у хозяйки лучину, зажег, прошелся по дому - и не без удивления обнаружил за печью молоденькую тощую змею. Та попыталась нырнуть в подпол - но рохля есть рохля, пусть и молодой. Ведун успел пристукнуть нежить раньше, чем она скрылась в трещине пола.
- Однако... Не успел одного извести, уже новый народился. Быстро они... Слишком быстро для обычной нежити.
- Ты о чем, знахарь?
- Ни о чем, - задул лучину Олег и скинул полотенце. - Чего еще в темноте делать, как не в постели баловаться? Иди, проверяй.
Беляна рассмеялась, задула лампы с бараньим жиром, и только по шороху в темноте Олег догадался, что она поднимается наверх. А потом - и по ее прикосновениям. Наигравшись, молодые люди заснули, и новую «проверку» Олегу пришлось выдержать, когда окна осветились ранними утренними лучами.
Спустившись с полатей к уже остывшей печи, ведун сдернул с веревки и натянул порты, вышел на крыльцо, сладко потягиваясь, - и тут же шарахнулся назад. Во дворе обнаружилось больше десятка женщин, выжидательно смотрящих на дверь.
- Что у вас тут за обычай такой? - выглядывая наружу через щель приоткрытой створки, Середин торопливо оделся, положив саблю и кистень рядом с собою, на стол.
- А что? - Беляна в одной исподней рубахе распахнула дверь, вышла на крыльцо, сладко потянулась: - Что за сладкая ночь у меня была, бабоньки, вы даже не представляете!..
Ведун, приведя себя в порядок, выглянул следом - но во дворе было уже пусто...
- Поснедать чего хочется, знахарь, - зевнула селянка, - али сразу делом займешься?
- Хочется, - кратко ответил ведун.
Он привычно нашептал защиту от морока, прошел по пятистенку, ничего не заметил, спустился в подпол... И опять прибил молоденького рохлю! Создавалось ощущение, что дома для них тут просто медом намазаны. По трое за сутки... Столько нежити просто не родится! Середин громко спросил:
- Белян, а озера чистые, заводи, пруды у вас поблизости есть?
- Озера? - лупоглазо хлопнула та ресницами. - Старица есть верстой выше по течению. Подойдет?
- Смотреть нужно. Иначе не скажу.
Ведун начал понимать, что при таком засилье нежити просто истреблением попавшихся на глаза тварей не обойтись. Отвадить колдовских созданий от человеческого жилья можно только наговорами и надежными зельями, что настаиваются на одолень-траве - получившей свое название как раз благодаря способности отпугивать любую нечисть. Растет этот чудесный цветок лишь на чистых и открытых участках воды, своей красотой и силой распугивая навок, болотниц, крикс и разгоняя болотную грязь. И столь он красив, что русалки многие, прячась от людских взглядов, на день превращаются в одолень-траву, дабы после заката снова обрести свой облик. Ничто и никогда в этом мире не дается просто так. Отличить спасительный цветок от спрятавшейся русалки - главная трудность для знахаря. Ошибешься - после заката изуродованная русалка придет к неудачнику забрать оторванное и отомстить за причиненную боль. То, что простому смертному обычным цветком привидится - у нее может оказаться рукой, волосами, а то и головой. То-то потом ночью будет приключение - с головой в кувшине и скребущей безглавой гостьей за окном!
Старица, как оказалось, находилась по другую сторону реки, носящей почти то же имя, что и деревня - Чалая. Лодок, как ни странно, ни у кого из жителей не имелось. Понятно, что глубина в омуте возле бань - по шею, а в иных местах и вовсе по пояс, и через реку лежали сразу три галечных брода, но все равно - странно.
Засучив штаны чуть выше колен, Олег перешел реку, свернул вверх по течению по узкой, почти заросшей тропинке и уже через полчаса вышел к ручейку, струящемуся между черными вековыми елями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14