Лишь сотник, подойдя ближе, тихо
спросил:
- Как же уходить станем, чужеземец, коли ворог на пути?
- Как пришли, так и уйдем, Вений. Ты бы умыл лицо-то. Смотреть
страшно.
- По веревкам? Так ведь долго это, чужеземец. Коли не оставить
никого врата и стены оборонять, не успеем скрыться. Нагонят. Прямо
здесь и порежут всех. А коли оставить, так... Так тут воины и
останутся, пока не полягут. Не смогут уйти-то. Нас и так пять на
двадцать, да поранены, почитай, через одного. Здоровых оставить -
Аркаима тащить некому станет. Увечных - не устоят долго.
- Вы собирайтесь быстрее, сотник, и уходите. А задержать смертных
я и без вас смогу. Дурное дело не хитрое.
Воин вздрогнул, услышав из уст чужеземца эпитет, которым
награждали людей лишь здешние правители, склонил голову:
- Тогда мы уходим. Удачи тебе.
- Веревку одну оставьте. Я тут тоже погибать не собираюсь. Все,
уходите!
Сотник повернулся к своим, а Олег вышел во двор, где у двери
замерли зомби, ожидавшие нового приказа. Урсула испуганно взвизгнула,
спряталась ведуну за спину.
- Хватит орать, сейчас не до испугов, - решительно осадил ее
Середин. - Иди к пруду, жди меня там. А вы... Ломайте ворота!
Створки ворот поддались камням еще легче, чем двери. Они совсем не
предназначались для защиты от нападения со двора - тут и засов был, и
открывались они наружу. С той стороны кто-то просто подпер ворота
обычным колышком, который отскочил после третьего удара камнем. Олег
первым прошел в темный проем ворот, опасливо втягивая голову в плечи.
В таких местах, в полу теремов, обычно делают бойницы, чтобы сверху
стрелять в тех, кто прорвался через первые врата, сыпать раскаленный
песок или гуманно поливать кипятком. Про расплавленную смолу ведун
читал только в учебниках да в кино это видел - в здешнем мире такую
роскошь никто себе позволить не мог. Да и зачем, если простой кипяток
ничем не хуже?
Однако защитников в большом дворце уже не осталось. Середин без
приключений дошел до внешних ворот. Поднатужившись, снял с дубовых,
окованных железом створок трехпудовый затвор, прислонил к стене, вышел
наружу. И вздрогнул от неожиданности - успел отвыкнуть от
открывающегося с этого места вида. На миг почудилось, что он парит
прямо в воздухе на высоте облаков. Скальный карниз в пол- тора метра
шириной не имел никакого ограждения, и с непривычки казалось, что
любой порыв ветра, любое неловкое движение - и ухнешься вниз, в
бездонную пропасть.
Там, далеко-далеко внизу, виднелись черточки грядок,
прямоугольники убранных полей, голубоватый изгиб ручья, квадратные
крыши домов. Люди казались крохотными муравьишками, лошади - тощими
жуками. Правда, та цепочка мужчин, что с копьями на плечах и топорами
за поясом поднималась по карнизу далеко слева, тянула уже не на
муравьев, а как минимум на тушканчиков.
- Приказываю вам спуститься вниз по этой тропе до самой земли,
убивая всех на своем пути, - негромко произнес Олег, указав нужное
направление.
Когда пять десятков мертвецов, помахивая мечами, двинулись
навстречу ополченцам, ведун спокойно вернулся в тень ворот и запер за
собой створки, подняв засов и положив на прочно приклепанные к дереву
крюки. Затем так же аккуратно закрыл вторые ворота со стороны двора.
Узкий карниз на километровой высоте - не лучшее место для битвы.
Сражаться там можно только по одному, на череду поединков понадобится
время. Так что каждый из полсотни зомби - по которым никто не станет
плакать, которые не способны чувствовать ни страха, ни боли - подарит
отступающим стражникам по одной, две, а то и по пять минут. Два-три
часа есть. Плюс - пока еще ополченцы взломают ворота или найдут способ
перебраться через стену большого дворца... Люди Раджафа к этому
времени будут уже очень, очень далеко.
- Господин! - послышался от пруда радостный крик. - Господин, ты
справился с ними!
Невольница кинулась к нему, но еще до того, как девушка повисла бы
у него на шее, Олег успел отвернуть в выломанную дверь, быстрым шагом
прошел на кухню. Пара часов в распоряжении ведуна все-таки была, а он
точно так же, как и остальные, уже давненько не ел.
Стражники приложились к припасам мудрого Аркаима весьма неплохо, и
все же, пройдясь по полкам и шкафам, Середин нашел мешок молотого
ячменя, берестяной короб с мелко молотым сушеным мясом, двух конченых
форелей и запеченную, с румяной корочкой, куропатку.
- Ты здесь, господин? - неуверенно заглянула в дверь Урсула.
- Иди сюда, подкрепись перед дорогой...
Олег отломал для нее ножку с куском бока, сам вгрызся в другую.
Рабыня явно была сыта и особой радости не выказала - но она успела
натерпеться за минувший год вполне достаточно, чтобы не отказываться
от пищи перед перспективой трудного и, возможно, голодного перехода.
Брюхо, известное дело, добра не помнит. Хотя вспоминать эту истину
лучше на полный желудок.
Наскоро прикончив птичку, ведун подобрал с пола обрывок веревки,
зажал один уголок мешочка с щепотью пшена в нем, туго завязал. Зажал
второй - тоже завязал. Посередине шнурка свернул петлю-удавку, накинул
на горловину, затянул, подал получившийся вещмешок невольнице.
- Надевай, твоя доля. Остальное я к себе засуну. Моя заплечная
сума где-то наверху, среди скал болтается. Идем.
Наспех сложив собранную еду в обычный мешок, Олег выскочил во двор
и побежал, стреляя глазами в стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14