Голосистый был младенец,
оттого и нарекли... Получалось, что все путники были чем-то вроде
одной большой семьи: зятья, кумовья, племянницы, братья. Правда,
половину имен ведун упустил, не поняв, к кому они относятся, но
главное усвоил: старшего в обозе зовут Захаром, седовласого старца -
Рюриком, а двух девиц - Акулиной и Всеславой. И живут они все вместе в
одной деревне - некой Сураве, что отстоит отсель за двумя реками. -
Сам-то из каких краев будешь, Олег? - неожиданно перескочил наличность
ведуна Захар. - От дела лытаешь али дело пытаешь? - Вообще, с
Новгорода я. Токмо так сложилось, что дом мой - дорога, а из родичей -
только сабля вострая да щит добрый, - не стал вдаваться в подробности
Середин. - Вижу, вижу, - кивнул бородач. - Однако же странная у тебя
справа. Вроде поддоспешник на плечах - а ни подшлемника, ни шлема у
седла не видать. Вроде сабля на поясе, щит у луки седла - а рогатины у
стремени не стоит. Броню, вестимо, в любой узел спрятать легко. Но
копья пополам не сложишь, в суму не упрячешь. А как же без рогатины
ратному человеку? - Коли на медведя, волка али людей охотишься, той
вправду без копья никак, - тихо согласился Середин. - Но коли дичь
твоя мала, хитра и стали ничуть не боится, то и рогатина - лишняя
обуза. Тяжесть изрядная, а проку - никакого. - От как? - удивился
мужик. - Что же это за добыча, которую железом не отпугнешь? - Всяка
разна бывает, - после некоторого колебания ответил Олег. - Где на
оборотня наткнешься, где навки людям жить мешают, где криксы с болота
норовят к жилью перебраться, где баечник детей душит. Нежить всякая
встречается - и ласковая, и недобрая. Вот на последнюю и охочусь. -
А-а... - сообразил бородач. - Так ты колдун бродячий! От почто дождя
здесь не каплет, хотя окрест вся земля уж полдня, как чавкает. - Я не
колдун, Захарий, - устало покачал головой Середин, уставший поправлять
всех знакомцев. - Колдуны - это те, что магией своей прибыток получить
желают. Себя поднять, других припугнуть, злобу черную на слабом
сорвать. А я - так, ведаю кое-что в этом деле да пользуюсь, коли нужда
заставит. - Ведун, стало быть, - тут же согласился мужик. - Слыхали мы
в Рязани о прошлом годе об одном. Бродит, дескать, по землям, нечисть
изводит да суд справедливый чинит. - Суд справедливый князь али сход
токмо учинить могут, - отказался от ненужной славы Середин. - А я лишь
помогаю людям добрым с нежитью управляться. Да и то когда попросят. -
А с мавкой ты справиться можешь? - Мавка? - поморщился Олег. - Точно
она? Может, навь? Или русалка? Она большая? Середин не любил иметь
дело с мавками. Крестьянам трудно понять, почему за избавления от
милой девушки из омута с них просят заметно большую плату, нежели за
истребление жуткого волкодлака. Между тем, оборотни опасны только
зубами да когтями - а тихая мавка способна и морок навести, и
заворожить, и силу выпить, и душу сожрать. И хотя иногда Олег
истреблял нежить и вовсе бесплатно - не оставлять же ее, коли людям
платить нечем! - но сам факт несправедливости в оценке его труда
Середина обижал, и преизрядно. - Мавка, мавка, - кивнул Захар. - Разве
ж ее с кем перепутаешь? Тихая да ласковая, и в воде не отражается. -
Ты ее видел? - Сам не узрел, повезло. Но из селения нашего многие
встречали... - Он тяжело вздохнул. - В ручье она поселилась, аккурат
перед болотом, за коим лес добрый. Ягодники в лесу богатые, дичь,
схроны наши, орешник. А по эту сторону токмо бор сухой сосновый.
Оттого часто народ за болото ходит. От она и подлавливает, коли парень
али мужик один окажется... - Не боишься про схроны незнакомцу
рассказывать? - перебил мужика Олег. - А чего бояться? - усмехнулся
бородач. - Толку тебе от сего знания, коли троп через вязь не ведаешь?
Мавка же по сю сторону. Людей караулит, не комаров. - Что-то больно
хищная она у вас, коли не преувеличиваешь, - покачал головой Середин.
- Знамо дело, хищная, - согласился Захар, чуть помолчал и признался: -
Томила это, дочка булгаковская. Уродилась не красавицей. Дурнушкой, в
общем. А мавки, известно дело, пригожи да ладны, глаз не отвести. На
парня запала Томила, красна молодца, на Буню с крайнего двора. Гоголем
по селению выступал, всякая норовила на глаз ему попасться. А как он
другую пред Белесом женой назвал, Томила тем же вечером пойди и
утопись. Чтобы красоту взамен души своей обрести. А как мавкой
перекинулась, ко двору новому пошла. Девяти дней с молодухой своей
Буня не прожил - заворожила его мавка. С собой увела, да и утопила в
омуте у болота. Как всплыл - так и поняли. Но про мавку Томилу тогда
еще не догадался никто. Парней пять извела, пока слухи пошли о девке
неведомой, что на краю болота появляется. Никакого сладу, парням и
мужикам совсем проходу не дает. Хоть и знаем ныне про Томилу, а всё
едино, не каждый пред девкой красной устоит, коли доступной покажется.
Опять же не завсегда на болоте она сидит. То в лесу Завязьевском
пройдется, мужика одинокого сманит, то окрест деревни прогуляется, то
на покосах явится. - Да, мавки морок наводить умеют, - согласился
ведун. - И знаешь, что тварь опасная, а всё едино за ней тянешься.
Думаешь - поцеловать только, прикоснуться, рядом посидеть. И заметить
не успеешь, как силы высосет, а то и в яму бездонную сам за ней
влезешь. - То верно. У меня один из сыновей, мыслю, по вине ее сгинул.
Сосед мой, мужик степенный, с гати за ней метнулся, да так и не
вытащили. Кузнец наш, Беляй, тоже через нее пропал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15