- Ишь абрек нашелся!
Каличава тоже вскочил, тонкие губы его ходили ходуном, от бешенства побелел кончик носа. Видно было, что теперь слова Епифанова задели его по-настоящему.
- Посмотрим, посмотрим, гражданин начальник, - забормотал он лихорадочно и вдруг закричал: - У нас еще так говорят - змею рукою глупца ловят!
Когда мы сели в машину, я спросил Епифанова, что это за "дешевый авторитет", про который он говорил. Никита ответил:
- Лет пятнадцать назад Каличава сколотил банду. Занимались тем, что вымогали деньги у людей, которые тоже добыли их преступным путем, в основном в торговле, в сфере обслуживания. Те, конечно, в милицию сами не могли заявлять и платили Каличаве, потому что боялись. А боялись потому, что Каличава сумел создать о себе такое мнение: дерзкий, бесстрашный, но главное - если пригрозил что-то сделать, сделает обязательно. Вот это и есть его "авторитет".
- А как он попался?
- Один армянин отказался дать ему деньги. Это было самое страшное для Каличавы: сегодня один откажется, завтра все. Ему надо было поддержать свой "авторитет". Они с двумя дружками приехали к армянину на дачу ночью, избили его, жену и детей выгнали на улицу, а дачу сожгли. Они думали, армянин не захочет жаловаться, потому что его спросят, откуда у него столько денег, но тот был так зол на Каличаву, что пошел в милицию. А на следствии Каличава первым делом заложил своих дружков. Я ему сегодня на это и намекнул, то-то он взвился! В общем, тип мелкий, но подлый. И поэтому опасный.
- А не может он все-таки начать мстить? - спросил я на всякий случай. Ответил Нестор:
- Кровная месть - обычай наших предков. Сейчас, слава богу, такое почти не случается. Да и не тот он человек - лезть в петлю из-за двоюродного племянника.
Всю оставшуюся дорогу я размышлял над словами Каличавы. Что это могло значить: змею рукою глупца ловят?
Заблудшая овечка
Гольба чуть не налетел на нас в коридоре.
- Вот здорово, что вы приехали! Пошли ко мне в кабинет, там мамаша Квантаришвили с сыночком сидит, требует, чтоб ей отдали деньги.
- Какие еще деньги? - удивился Епифанов.
- Пошли, сам увидишь.
Я вспомнил, что Гено Квантаришвили был одним из тех пяти ребят, с которыми, по словам Ахубы, играл Заза. Кажется, это у него отец работает заведующим производством в хинкальной.
На стуле перед Зурабовым столом сидела и старательно выводила что-то на бумаге огромная костлявая женщина с растрепанными седыми волосами. В углу комнаты, не замеченный мною в первый момент, маялся кудрявый мальчишка, толстоносый, толстогубый и волоокий, похожий на заблудившуюся овечку. Когда наша компания вошла, женщина, отложив ручку, поднялась и сходу, видимо по росту определив в Епифанове старшего, обратилась к нему с речью. По-русски она говорила плохо, к тому же волновалась, путала слова, иногда переходила на родной язык, тогда Кантария ей помогал. Общий смысл речи сводился к следующему.
Ее олух-сыночек связался с этим самым Зазой, и тот обыграл его на большую сумму. Теперь все знают, что Заза играл нечестно. Все говорят, что у него дома нашли сто тысяч. Эти деньги все равно что ворованные. Надо вернуть их тем, у кого украли.
- Сколько ваш сын проиграл?
Мать ухватила Гено длинной рукой за плечо и подтолкнула на середину комнаты.
- Гавары!
- Тысячу шестьсот рублей, - пролепетала заблудшая овечка.
- Когда это было?
- Месяц назад.
- Где ты взял деньги?
- Отец дал...
- Ничего при этом не сказал тебе?
Гено молчал, понурив кудрявую голову.
- Видрал! - свирепо вмешалась мать. - Как сыдорова козла!
- А когда и где ты передал деньги Зазе?
- Через три дня. Возле кафе "Ветерок".
- Он был один?
- Один...
Епифанов хотел спросить что-то еще, но ему помешало появление нового персонажа. Лицо этого персонажа, необыкновенной конфигурации, все скошенное на одну сторону, а с другой будто обрубленное топором, похожее благодаря этому на чебурек и такого же золотисто-жареного цвета, просунулось в дверь и быстро оглядело присутствующих. Потом дверь открылась пошире, и в кабинет проникло пухлое тело, принадлежащее Квантаришвили-старшему.
В последующие несколько минут мы стали свидетелями поразительного феномена, уникального явления в области физиогномики. Старый хинкальщик ухитрялся одновременно грозно кричать по-грузински на жену, даже ногами топать в неподдельном гневе и при этом бросать на всех остальных присутствующих стеснительные, извиняющиеся взгляды, молящие о прощении за столь бесцеремонное вторжение. Его костлявая половина сначала пробовала вяло сопротивляться, но потом покорно затихла.
- О чем он говорит? - спросил я у Кантария.
- Костерит ее на чем свет стоит за то, что пошла в милицию, не посоветовавшись с ним. Он глава семьи, имеет право на уважение, конспективно перевел Нестор.
Квантаришвили между тем закончил свой монолог и перевел дух.
- Извините, - сказал он по-русски, довольно отдуваясь. - Если не укажешь жене на ее недостатки, она найдет их в тебе. - И приказал: Пойдем, Манана, и ты, Гено, тоже.
- Погодите, - остановил их Епифанов. - Если я правильно понял, ваша жена пришла сюда с просьбой вернуть мошенническим путем выигранные у вашего сына деньги. А вы, стало быть, отказываетесь от них?
Квантаришвили замер на пороге.
- Я? - спросил он с огромным изумлением и даже ткнул себя толстым пальцем в грудь, чтобы никто, не дай бог, не подумал, будто он ведет речь о ком-то другом. - Я отказываюсь от денег?
Потом он несколько секунд молчал, растерянно переводя глаза с одного из присутствующих на другого. И наконец торжественно выдал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16