Если только заставить тебя влезть на этот платан и оттуда прокукарекать на все Абхазию? Вот он я какой, Гоча Ахуба, смотрите на меня, проиграл - плачу! А, нравится?
Парень засверкал глазами, у него на скулах заходили желваки.
- Ты зубы-то не сжимай! - жестко и насмешливо продолжал Гольба. Лучше скажи: узнаешь, чьи это "зари"?
Гоча во все глаза глядел на кости. Наконец произнес неуверенно:
- Зазы?..
- Молодец! - похвалил Гольба. - Ну, а раз узнал, тогда продемонстрируем маленький опыт, хорошо известный нам из курса физики за седьмой класс средней школы.
С этими словами он вытащил из кармана магнит - металлическую дугу, одна половина которой была выкрашена в красный цвет, другая в синий. Я, кажется, уже обо всем догадался. Гоча - определенно нет.
Гольба поднес магнит к "зари". Костяшки легко встрепенулись, подскочили вверх и прилипли. "Вуаля!" - сказал Зураб и перевернул магнит. Прямо на нас смотрели две шестерки.
- Заза вплавил кусочки металла в пластмассу там, где "единичка" и "двойка", а потом опять закрасил их краской, - деловито объяснял Гольба, но я не был уверен, что Гоча его слышит: такой у него был потерянный вид. - Дальше дело техники. Я, например, за один вечер научился бросать так, чтобы все время были "пятерки" с "шестерками". Игра - тот же спор. А в споре, как известно, часто бывает, что один глупец, другой подлец. Неприятно, конечно, чувствовать себя глупцом... Так сколько Квициния выиграл у тебя таким способом?
Гоча молчал, разглядывал сучок на поверхности стола.
- Парень, - сказал ему тогда проникновенно Зураб. - Запомни: чем прикидываться дураком, лучше прикидываться умным. Заза у всех вас брал фору, только вы про это не знали. Ну?
- Восемьсот... - начал Гоча и дал петуха. Прокашлялся и сипло повторил: - Восемьсот рублей.
- Где взял? - строго спросил Гольба.
- Бифоник продал. "Хитачи"...
- Что объяснил родителям?
- Сказал - украли...
- Ну что ж, - подытожил Зураб, открывая блокнот. - Теперь давай поговорим про тех, кто еще проигрывал Зазе...
- Бух! - выдохнул Кантария два часа спустя, увидев записи Гольбы. Вот этот вьюнош, Русик Матуа, был последним, с кем видели Квициния. В десять вечера, около кафе "Ветерок". Они о чем-то спорили, громко ругались.
Он продолжал изучать список и наконец снова издал свое "бух".
- У нашего Зазы губа была, оказывается, не дура! Ты только посмотри, Зурико! Шесть человек, но какие люди. Я не мальчишек имею в виду, я про родителей говорю. Смотри, - он принялся, глядя в список, загибать пальцы: - Директор гастронома - раз! Заведующий производством в хинкальной - два! Мастер на станции обслуживания автомобилей - три!
- А у этого Русика кто родители? - поинтересовался я.
- Раньше Харлампий Матуа шашлычником был, - ответил Нестор. Шашлыками в Эшерах торговал. Потом уволился. А сейчас, говорят, пошел рабочим на ремонтный завод. Но что-то не очень в это верится...
Я слушал его и думал вот о чем. Оказывается, до того, что Циала Абасовна стыдливо боялась сказать своим ученикам, они давным-давно дошли собственным умом. И даже сделали кое-какие выводы.
"Змею рукою глупца ловят"
Наверное, я смотрел умоляюще, потому что меня все-таки взяли с собой на совещание к Абуладзе.
Просторный кабинет начальника угрозыска республики удивил тем, что в нем не было решеток на окнах. Как же так, ведь сюда, вероятно, приводят опасных преступников. Да и положено, кажется. Когда я спросил об этом потихоньку Епифанова, он округлил глаза:
- Преступник от Котэ убежать не может. Наш начальник их гипнотизирует. Как удав кроликов.
Так я и не понял, серьезно он говорит или шутит.
Гольба и Кантария докладывали о результатах своей работы. Зураб сухо, как-то серо и невыразительно рассказал про нашу встречу с Гочей Ахуба, "Побеседовали... Дал фамилии ребят, с которыми играл Квициния..." Мне даже стало слегка обидно. Ведь какой тонкий и точный ход, беспроигрышный во всех смыслах, нашел он с этим парнем! Ах, была б моя воля, как бы я сейчас "доложил" его Абуладзе! Уж я бы, будьте спокойны, нашел бы способы, как сделать это поэффектней, чтобы ни одна творческая находка даром не пропала. И тут мне в голову пришло, что в том-то и есть между нами разница: моя работа - покрасивей описывать, его - находить беспроигрышные ходы. Слушая потом доклад Нестора про то, как "нашли двух свидетелей, которые видели Квициния и Матуа в одиннадцатом часу возле кафе "Ветерок"", я пытался представить, что за всем этим стоит. Сколько встреч, разговоров, быть может, тех же "тонких ходов" - и все пусто, пусто, пусто... Чтобы потом можно было сообщить одной фразой: нашли двух свидетелей.
Кантария закончил говорить, но не садился. Он переминался с ноги на ногу, желая, видимо, что-то добавить. Наконец решился.
- Тут еще вот какое дело, Котэ Владимирович. Серго Каличава бузит...
Абуладзе поднял на него каменное лицо, сдвинул брови. Я увидел взгляд такой тяжелый, что, казалось, он с трудом отрывает его от стола, взгляд, которым, наверное, можно было бы крушить головы врагов, как некогда в горах Сванетии крушили их своими дубинками далекие предки начальника угрозыска. Мне стало понятно теперь, что имел в виду Епифанов, и я подумал: окажись сейчас перед Котэ Владимировичем неведомый Серго Каличава, он немедленно перестанет бузить, что бы ни имел в виду под этим словом Кантария.
- Люди говорят, - объяснил Нестор, - Серго поклялся, если милиция не поймает, сам отомстит убийце. - И добавил, словно оправдываясь: - Он ведь Квициния родственником доводится.
В кабинете повисло молчание, смысл которого я в тот момент оценить еще не мог.
- Поезжайте с Епифановым, - нарушил его в конце концов Абуладзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16