Остановились. Женщина погладила мужчину по голове. Наклонилась, поцеловала в щеку. Повернулась и пошла. Желтая сумка была теперь в руках Каличавы. Он с полминуты задумчиво смотрел вслед сестре, потом вдруг быстро оглянулся по сторонам и, резко повернувшись, вошел в ближайший подъезд. Мы даже ахнуть не успели.
- Готово... - выдохнул Гольба.
Через минуту Каличава вышел на улицу. Пакета с ним больше не было.
- Шестой, какие будут указания? - загалдела рация на два голоса.
Мы все смотрели в эту минуту на Епифанова. Я заметил, как обострились черты его крупного лица, как плотно сжались бескровные губы. Он полуприкрыл глаза. Огромная лапища поднесла рацию ко рту.
- Ждать.
"Чего ждать? - не понял я. - Сейчас вооруженный преступник сядет в такси, которое стоит возле магазина, и..."
Каличава между тем вел себя более чем беспечно. Он, кажется, не торопился к оставленному такси. Встал в очередь за мороженым, купил стаканчик. Перешел через дорогу, уселся в сквере на лавочку, принялся есть.
- Девятый, я шестой, - нехотя, словно в задумчивости, сказал в микрофон Епифанов. - Осмотрите-ка подъезд, куда он заходил.
Каличава доел мороженое. Поднялся со скамейки. Не оглядываясь пошел к такси.
- Шестой, я девятый. Ничего интересного. Только... круг сулугуни валяется под лестницей.
- Отлично! - воскликнул Епифанов. Теперь глаза его сверкали. - Дайте ему сесть в такси. Соблюдайте максимальную осторожность, чтобы он вас не увидел. - Он повернулся к нам и сказал с восхищением: - Вот лиса! Чуть было не перехитрил нас все-таки!
И тут я тоже, кажется, понял, что к чему. Каличава предугадал наш ход. Вернее, так: предусмотрел. И подготовил контригру. Если уголовный розыск следит за ним и хочет взять его с пистолетом в кармане, он предоставит милиции такую возможность. Пожалуйста, как бы говорил он, беспечно поедая мороженое в сквере, бросайтесь на меня, задерживайте! Кроме пустого желтого пакета, в котором сестра привезла сулугуни, вы у меня ничего не найдете. Милиция не бросилась. Что будет теперь делать Каличава?
Такси подъехало к зданию железнодорожного вокзала. Каличава вылез и легко взбежал по ступенькам.
- Бегает из зала в зал. Осматривается, - тихо скороговоркой докладывала рация. - Вошел в автоматическую камеру хранения. - И через минуту: - Выходит обратно!
- Теперь приступайте, - жестко скомандовал Епифанов.
С другой стороны площади мы видели, как маленький лысый человечек появился в дверях вокзала. Набычившись, он оглядел площадь и быстро стал спускаться вниз. Вдруг я заметил, что возле такси, ожидающего его, что-то происходит. Трое курортников - двое парней и девушка - с чемоданами и сумками, из которых торчали теннисные ракетки, открыли обе дверцы и разговаривали с водителем - видно, просили подвезти. Ребята жестикулировали, девушка кокетничала с водителем. Каличава подошел и остановился у них за спиной, засунув правую руку в карман брюк. Я перестал дышать.
Курортники о чем-то коротко переговорили с подошедшим. Один широко улыбнулся и развел руками: дескать, занято так занято. Каличава вынул руку из кармана и взялся за дверцу. Дальнейшее произошло мгновенно.
Один из парней вдруг перехватил руку Каличавы, лежащую на дверце машины, второй вывернул ему другую. Девушка отскочила в сторону. Коротко скрипнув, рядом тормознула "Волга", на мгновение закрыв от нас происходящее, а когда она отъехала, на тротуаре остались лишь сумки курортников. Следующая "Волга" втянула их в себя и умчалась. Епифанов ладонью задвинул антенну в рацию, сказал устало:
- Все. Поехали в министерство.
Я понял, что карьера "змеелова" Серго Каличавы закончена.
Вместо эпилога
Журналистские дела требовали от меня перед отлетом в Москву заехать в Гагринский район. Распрощавшись с моими новыми друзьями, я стоял на остановке и ждал автобуса. Рядом со мной затормозили ярко-красные "Жигули", сквозь сверкающее под солнцем лобовое стекло неясно виднелись смутно знакомые лица. Ба! Да это же Матуа - отец и сын! Последний раз, когда я их видел, оба находились в весьма угнетенном состоянии. А сейчас...
- Какая встреча! - радостно размахивал руками, выскочив из машины, бывший шашлычник. - Какие все-таки люди работают в нашей милиции: честные, справедливые! Настоящие бойцы невидимого фронта, мамой клянусь! Русик, вылезай, поздоровайся с товарищем.
С кривоватой, но тем не менее самодовольной ухмылочкой младший Матуа выбрался на тротуар. Я подумал, что, раз сама судьба делает мне этот маленький подарок, грех им не воспользоваться, и спросил:
- Можно я задам вашему сыну один вопрос?
- Хоть два! - щедро согласился Харлампий.
- Скажи, Русик, на что ты рассчитывал, садясь играть на такие большие суммы?
Но отец не дал ему ответить. Сказал, нахмурившись:
- На меня рассчитывал. На эту вот шею, - он крепко похлопал себя по затылку. - Щенок, сопляк, цены деньгам не знает! Моя вина, не воспитал как надо. Ну ничего, поймет еще.
Я слушал, кивая. Я был согласен с каждым словом. И что Русик не знает цены деньгам. И что виноват в этом его отец. И с тем, что ему предстоит кое-что понять, я, вспомнив недавнюю экскурсию в цех ширпотреба ремонтного завода, тоже согласился. Только, боюсь, разный смысл вкладывали мы с Харлампием Матуа в эти слова. Надеюсь, когда я смотрел на его наследника, на моем лице не слишком отражались чувства, которые владели мной в эту минуту: жалость и сострадание.
- Так, может, вас подвезти? - радушно предложил хозяин автомобиля.
- Спасибо, вон автобус идет, - ответил я.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16