.. Давай лучше думать, что нам с этим делать. Как считаешь, можно ее писанину расшифровать?Он пожал плечами.– Можно-то можно. Весь вопрос – когда? Сегодня пятница. Надо срочно, пока рабочий день не кончился, тащить это в НТО, к почерковедам. И просить Комарова, чтоб звонил ихнему начальнику. А то, боюсь, в понедельник нам с тобой будет уже не очень интересно, что здесь написано.Стас глянул на часы и присвистнул:– Нам вообще надо торопиться, если мы хотим этого Кошечкина прямо на вокзале перехватить. Кстати, как мы его узнаем-то?Мы стояли в горловине перрона. Поток приехавших и встречающих уже иссякал, когда у Ани Кошечкиной, за которой мы специально заехали к ней на работу, вдруг напряглось лицо и она на секунду перестала теребить концы платка. Мы честно объяснили ей, что всего лишь хотим поговорить с ее мужем, но она, безусловно, нам не поверила.– Вот он, – сказала женщина обреченно. Валерий, молодой плечистый мужик, с открытым лицом, курносый и веснушчатый, совершенно, между нами, не похожий даже на бывшего наркомана, тоже увидел жену, удивленно и вместе с тем радостно улыбнулся и на ходу раскинул руки, в одной из которых держал плащ, в другой – небольшой чемоданчик. В следующее мгновение по лицу жены он угадал, что что-то неладно, а потом увидел нас.– Вот, Валерий, – ломким, как первый ледок, голосом сказала она. – Товарищи из милиции.Взгляд у Кошечкина потух, глаза сузились, даже курносый нос, кажется, заострился.– Понятно... – протянул он. – А я-то думаю, что за торжественная встреча. Ну пошли. – И спросил у Северина: – Чемодан мой сами понесете?– Еще чего! – удивился Стас и, с досадой глянув на Аню, произнес убедительно: – Вы, видно, нас не поняли. Мы хотим с вами кое о чем поговорить. Это много времени не займет.– Ага, – понимающе кивнул Кошечкин. – Лет пять, не больше. Куда идти-то?В железнодорожном отделе милиции нам нашли свободную комнату. Валерий вошел, оглянулся, положил чемодан на стол крышкой вверх, сел на стул и сказал потерянно, опустив голову:– Давайте, зовите понятых.Мы с Севериным глядели друг на друга, ничего не понимая. Наконец я спросил:– Что у вас в чемодане? Кошечкин криво усмехнулся.– Сами небось знаете, раз приехали...– Вот что, – решительно сказал Стас. – Нет у нас времени. Открывай.Валерий нехотя поднялся, расстегнул “молнию”, откинул крышку. Поверх тренировочных штанов, мятой рубашки, нескольких трусов и маек вперемешку с электробритвой и журналом “Юность” лежало около сотни, наверное, небольших керамических прямоугольников с торчащими в разные стороны проводками.– Что это? – нетерпеливо поджав губы, поинтересовался Северин.– Как “что”? – поразился Кошечкин. – Резисторы...И тут его словно прорвало.– Ведь я ж его просил, я ж его умолял, – чуть не плача закричал он. – Не посылай ты меня на такое дело! Хватит, мало мне, что ли? Повидал теплые края!.. Нет! Тебе, говорит, честь завода не дорога, тебе, говорит, производство наше до фени, у нас, говорит, опытная, линия стоит, у нас, говорит, план уже не горит, а тлеет... Эх!.. – махнул он рукой и отвернулся, сказав глухо: – Как был дурак, так, видно, и остался.Стас подошел к чемодану, потрогал кончиком пальца один из проводков.– Где вы их взяли?– Известно где... – с тоской ответил Кошечкин. – Помыкался там с неделю в ихних канцеляриях, а потом надоумили добрые люди: за шесть бутылок водки вынесли мне прямо через проходную два полных кармана...– Так-с, – подвел итоги Северин и захлопнул крышку чемодана. – А ведь мы вас не за этим искали. Нам надо с вами поговорить про одного вашего старого знакомого. Яропов Илья, помните такого?– Пиявка? – с изумлением повернулся к нам Кошечкин. – Да я про него и думать забыл!– Самое время вспомнить, – заметил Стас. Через сорок минут я захлопнул свой блокнот.– Спасибо, – сказал Кошечкину Северин, крепко пожимая ему руку.– Ас этим что? – растерянно поинтересовался тот, кивая на чемодан.Стас недоуменно пожал плечами. А я предложил:– Набери-ка номер этого своего шефа. Кто там у вас?– Начальник отдела снабжения, – ответил Валерий, снимая трубку. – Алло, Иван Тимофеевич, это я...Мембрана работала хорошо, и мы все ясно услышали рокочущий начальственный басок:– Привез?Северин перехватил трубку.– Иван Тимофеевич, день добрый, капитан Северин из уголовного розыска беспокоит. Тут вот у вашего товарища в портфеле лежит некоторое количество... э... резисторов. Вы посылали его именно за ними?Была пауза. Потом последовал уверенный рокочущий ответ:– Товарища Кошечкина посылали выбить для нашего предприятия фонды на эти резисторы. Никто не уполномочивал его добывать их, так сказать... в натуральном виде.– Не уполномочивал? – переспросил Северин.– Нет, – твердо ответили ему.Валерий Кошечкин слушал, вжав голову в плечи.– Но без этих резисторов действительно стоит линия? – продолжал заинтересованно расспрашивать Северин.– Стоит, – вполне по-человечески вздохнули на том конце провода.– Тогда последний вопрос, Иван Тимофеевич: вам честь завода очень дорога?– Что? – крякнула трубка.– Ничего, – ответил Северин и тихонько положил ее на рычаги. – Собирай манатки, – повернулся он потом к Кошечкину, – и дуй отсюда. За помощь спасибо. А завтра начинай искать другую работу. Эта тебе не подходит.И вот мы снова – в который раз! – сидим напротив друг друга в балакинском кабинете. На столе перед нами два пухлых тома яроповского дела. Но если верить Диме (а верить ему, безусловно, надо), нас может интересовать здесь лишь самый первый документ. А именно, рапорт о том, как в одну прекрасную ночь был накрыт притон Пиявки.Будем говорить прямо, тогда, семь лет назад, наши коллеги поработали неважно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76