Сумка – один к одному, как та, что нашел Балакин, висит в прихожей. В ней паспорт Салиной, косметичка – побогаче, правда, чем у Троепольской, и на дне коричневый плащ. В тумбочке возле кровати обнаружены шприцы, иглы, коробка папирос, анаша, пакетик с белым порошком, похожим на морфин. Кровать разобрана, смята...Но даже в докладе начальству верный себе Северин самое главное оставил напоследок:– И еще, Константин Петрович. Тут... ковер как-то криво лежит, край у него завернут. Потом стул опрокинут, пепельница на полу вверх дном. В общем, похоже на следы борьбы. 17 – Слушай, – говорил Северин, выходя из ванной в облаке одеколонных паров и звонко шлепая себя по щекам, – а может, она просто с глузду съехала? Представь себе: сначала убийство, потом под машину попала! Тут у кого хочешь мозги в трубочку завернутся.Я вяло кивал, не соглашаясь и не возражая. Под утро мы заехали ко мне – принять душ, выпить кофе, вывести несчастного Антона. За ночь, что мы провели, осматривая квартиру Салиной, у нас родилось с полдюжины разнообразных версий поведения Ольги Троепольской. И эта была не худее и не лучше других.– А что, – воодушевляясь, продолжал Стас. – Предположим, ей каким-то образом попала в руки сумка этой Салиной. Там паспорт, ключи, внешне девки похожи, как два новых гривенника. И вот под влиянием всего, что случилось, ей показалось, что она – не она, а другая. А?..К концу последней фразы северинское воодушевление стало заметно спадать. Я молча пил кофе. “Ну нет – так нет”, – пожал он плечами, давая понять, что не слишком стоит на своем. Мы оба прекрасно понимали, что психическим расстройством действий Троепольской не объяснишь. Если тут и было сумасшествие, то совсем другого рода. А главное, меня не покидало досадное ощущение, что ключик от замочка у нас есть, что он где-то на виду, я точно видел его краем глаза, даже потянулся, чтобы поднять, да отвлек ли, потерял фокус, сказалась ночь без сна, и теперь никак не могу припомнить, что же это было? Деталь, улика, логическая связка? Короче, объяснение того, почему из больницы Ольга отправилась не домой, не в редакцию, не в ближайшее отделение милиции, а в квартиру Салиной. Комаров встретил нас хмуро. Даже сесть не предложил.– Поработали мы славно, – начал он, набычившись, глядя в нашу сторону искоса. – Да только пока ни хрена не наработали. Можете подключать кого угодно – Багдасаряна в первую очередь. Если боитесь не справиться, скажите честно, создадим расширенную группу. Сегодня пятница... – Он помедлил, словно что-то высчитывая. – На то, чтобы найти девчонку, у нас есть три дня. Живую. Ясно?Мы с Севериным переглянулись. Чего уж тут неясного! Убитая журналистка – это одно. Здесь, как говорится, уже ничего не попишешь, надо лишь отыскать и покарать убийцу. А похищенная журналистка – совсем другое... Если мы не сумеем ее найти или найдем труп, полетят головы повыше наших. Похоже, Комарову самому дали срок до понедельника.– Мне докладывать каждые два часа, в экстренных случаях – немедленно, – сказал он напоследок, и мы, поняв, что аудиенция окончена, повернулись через левое плечо.– Будни милиции, – провозгласил Северин, выйдя в коридор, – это когда работаешь по выходным.Леван Багдасарян попросил три часа, чтобы выяснить все, что у них есть по Салиной.Балакин отправился в районный суд искать в архиве дело Яропова.Почти все опера и участковые из отделения, на территории которого стоит дом Салиной, сейчас брошены на отработку жилого сектора в поисках свидетелей, что-либо видевших или слышавших. Северин предложил и нам двинуть туда же, но я вспомнил, что у нас есть еще одно незаконченное дельце. Правда, поручено оно было персонально мне, поэтому я сказал просительно:– Стасик, я знаю твое к этому отношение, но мне все-таки охота закрыть вопрос с рукописью. Шансов маловато, но в нашем положении кочевряжиться... Может, подъедем вместе, а?Он пожал плечами, но согласился. Я достал блокнот, набрал номер. Долго, очень долго никто не подходил, я уже начал отчаиваться. Наконец трубку сняли.– Алло? – спрашивал заспанный голос. – Алло? Это ты, малыш?..Я тихонько нажал на рычажок и сразу набрал другой номер. Подошли сразу.– Слава? – сказал я. – Это Невмянов. Давайте, как договорились. Да, он дома. Можете прямо сейчас....Горовец стоял перед нами в одном халате и тапочках на босу ногу. Вид у него был встрепанный. Он стоял в дверях, глядя на нас исподлобья, и не торопился пригласить в квартиру.– Извините, Виктор Сергеевич, – сказал я без тени извинения в голосе. – Срочное дело. Насчет Троепольской. Он посторонился и пробурчал нелюбезно:– Проходите...В гостиной мы остались стоять, как бы подчеркивая официальность своего визита. Остался стоять и хозяин, хмуро ожидая, что мы скажем. Махровый халат, перетянутый пояском по тугому животику, на груди разъехался, обнажив спутанную рыжеватую поросль. Из-под халата торчали короткие кривые ноги. Я легонько кивнул Северину.– Гражданин Горовец, – скрипуче начал он, – из служебного сейфа Ольги Васильевны Троепольской исчезла ее рукопись, имеющая форму дневника. Следствие имеет основания полагать, что эта рукопись может оказаться важной уликой в уголовном деле...– Но ведь убитая, кажется, не Ольга? – с вызовом прервал Горовец. (Эту информацию для размышления только что подкинул ему по моей просьбе Чиж.)– В уголовном деле, – продолжал, не обращая внимания на этот выкрик, Северин, – по факту исчезновения Троепольской. Следствие располагает показаниями свидетелей, которые видели вас рано утром во вторник, восьмого числа, входящим и выходящим из отдела писем...Горовец замер, в упор глядя на Северина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76