наличие их у тебя я и собираюсь проверить. Ты меня понял?
Мак-Кейд обливался потом. Ему надо было бы взять с собой несколько солевых таблеток, он не подумал тогда об этом. Если испытание продлится долго, его сразит тепловой удар. Но прежде чем это произойдет, он убьет их столько, сколько успеет. Тиб и командир сектора Цил будут первыми.
Он вытер пот со лба, сглотнул, чтобы хоть немного смочить пересохшее горло, и прохрипел:
— Я понял. Давайте к делу!
Тиб посмотрел на остальных ильроннианцев, как бы проверяя, все ли слышали ответ Мак-Кейда.
— Хорошо! Вот первый вопрос. Когда великий учитель еще был илвидом, непосвященным, выносившая его мать преподала ему урок почтения к священной жидкости. Что это был за урок?
Никаких мыслей на этот счет в голове охотника не было. Все, что он мог себе представить, — это полет адских бомб и целые планеты, объятые пламенем.
Тонкие губы Тиба медленно растянулись в улыбке, вызванной молчанием Мак-Кейда. Все получалось, как он и предсказывал. Человек не мог ответить на вопрос, и с фарсом было почти покончено. Но вдруг человек откашлялся, прочистил горло и заговорил.
Сначала он действительно не видел ничего, кроме смерти и разрушения, но вдруг Мак-Кейд перенесся в прошлое, на планету, которой никогда не видел. И он начал свой рассказ, зная, что это — правда, потому что Сэм был там и пережил все событие вместе с молодым мессией.
Тогда он играл в прятки с девочкой по имени Лиз. Он был слабее своих сверстников, и парни часто исключали его из своих грубых и подвижных игр. Поэтому ему оставалось играть одному или с девчонками.
Ему не нравилось, когда его прогоняли, но Лиз была гораздо веселее парней, большинство из которых имели очень скромное воображение или не имели его вообще. Они развлекались, соревнуясь, кто дальше кинет камень, пробежит быстрее или поднимет большую тяжесть.
А Лиз создавала армии, которые он вел в битву, устраивала войны, в которых он сражался, и целые королевства, которые он захватывал. Она сама придумывала игры, а ее любимой игрой были прятки, в которые они играли в лабиринте туннелей, сделанных их племенем.
Играть можно было часами; томительный страх быть пойманным и восторг охотника попеременно захватывали их. Но в тот день он нарушил одно из самых важных табу племени.
Это случилось потому, что он очень увлекся игрой. Ему давно хотелось по-маленькому, но для этого нужно было далеко идти к регенерационным чанам и, следовательно, долго возвращаться назад. За это время Лиз могла потерять интерес к игре или заняться чем-нибудь еще. Кроме того, он нашел прекрасное укромное место и ни за что не хотел выходить оттуда сам.
Он прислушался, было тихо. Где-то далеко Лиз заглядывала в небольшие вентиляционные шахты и обходила все множество складских помещений. Чулан, в котором он спрятался, был довольно просторным и имел собственную систему зеркал, проводивших свет с поверхности. Как и везде, полом здесь служил плотно утрамбованный слой глины.
Встав между огромными керамическими чанами, он расстегнул штанишки и достал свой член. С огромным наслаждением он расслабил мышцы и почувствовал, как моча вытекает из него. На полу образовалась небольшая лужица, но она скоро уйдет в трещины пола.
Только он спрятал свое орудие, как кто-то схватил его сзади за плечо. Это была Виа, его мать. Она пришла в поисках пустого горшка и обнаружила своего сына, использовавшего священную жидкость, чтобы намочить чистый пол кладовой.
Не говоря ни слова, она протащила его по туннелям, вверх по пандусу и вывела под палящее солнце. Поля были маленькими, каждое отобрано у пустыни ценой упорного и тяжелого труда, а также рачительного применения священной жидкости.
Одно из них принадлежало отцу, суровому мужчине строгих правил, и пока Виа тащила его, у него ноги подкашивались от страха. Как с ним поступит отец? Ведь он сознательно нарушил одно из наиболее строго соблюдаемых табу! Каким бы ни было наказание, оно будет и скорым, и ужасным.
Отец смотрел на их приближение, глаза его утонули в тени огромных надбровных дуг. Треугольный конец его хвоста защищал от солнца затылок, пальцы сжимались и разжимались вокруг рукоятки мотыги.
— Привет тебе, Виа! — сказал он. — Что привело мою подругу и маленького сына сюда, в это пекло?
Виа уважительно поклонилась.
— Привет тебе, Диг! Твой сын задает много вопросов о взрослой работе... и хочет увидеть ее сам.
Диг нахмурился.
— Его интерес понятен. Но солнце сегодня жаркое для такого малыша. Может быть, в следующий раз?
— Забота о здоровье сына делает тебе честь, Диг, но я полагаю что в данном случае следует сделать исключение: это будет ему полезнее.
Диг был в недоумении. Виа редко настаивала на чем-либо, но уж если она настаивает, то к ней надо прислушаться, поэтому его хвост качнулся в знак согласия.
— Пусть будет так, как ты хочешь, — не стал он спорить. — Иди сюда, сын, садись на этот камень на меже. Смотри внимательно, и ты обучишься работе мужчины.
Следующие четыре часа он смотрел, как работает отец. Как тот разбивает спекшуюся землю железным ломом, как он осторожно кладет своими заскорузлыми руками каждое семечко в лунки, сделанные в тонком слое плодородной почвы, и как он поливает каждое семечко священной жидкостью.
Безжалостное солнце высасывало каждую каплю влаги из кожи провинившегося, оно раскаляло камень так, что на нем было невозможно сидеть.
Наконец, когда уже казалось, что дневной работе не будет конца, она закончилась и отец повел его домой.
Ничто не могло лучше объяснить ему ценность священной жидкости. Да в этом и не было необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64