Ерофей окончательно взъярился.
-- В жизнь такого не было, чтобы природный русский домовой перед
немцем тонконогим не устоял. Да мы их шапками закидаем!
-- Не хвались, на рать едучи...
-- А подать сюда! -- распалился домовой.
-- Ладно, ладно, -- начал успокаивать я его. Перестараться в
мои планы тоже не входило, еще начнет немедленно что-нибудь
ворожить.
-- Едем!
-- Тогда приготовься получше. Там нечисть дипломированная,
Гейдельберг и Сорбонну окончила.
-- Ништо, -- отбрил Ерофей.-- Мы в гимназии не обучались, а все
едино -- потопчем! Духу чужеземного не сыскать будет. Едем и
немедленно.
Я облегченно вытер пот со лба. Ерофей завелся теперь его танком
не остановишь. Полдела сделано. Но полетит ли он в космос? Если
втянется в работу -- конечно. А вдруг нет?
Когда мы вышли из заимки, мой адъютант охнул и взялся за
сердце. Еще бы! На моем правом плече сидел Зибелла, рядом шел
Ерофей. Конечно, майор знал, чем я занимаюсь. Но одно дело
знать, и совсем другое -- воочию увидеть.
-- Спокойно, майор, -- сказал я, чтобы привести его в чувство.
Громкий командный голос оказал на него тонизирующее действие, и
майор очнулся. -- Привыкайте понемногу, ведь вы служите не
где-нибудь, а в Тринадцатом Управлении! Нечистая сила -- наш
профиль. Вам еще придется со многим познакомиться. Разрешите
представить -- мой заместитель полковник Ерофей!
Майор молодцевато щелкнул каблуками. Получилось лихо. Не люблю
специалистов по штабной службе. В карманах тридцать три
карандаша, на лице вечное "чего изволите". Не люблю, как
всякий строевой офицер.
Но Ерофей вдруг засмущался и потупился. Я заметил, что адъютант
в упор разглядывает Ерофеевы лапотки.
-- В чем дело? -- сухо осведомился я.
-- Разве бывают полковники в лаптях? -- осторожно
поинтересовался майор.
-- Бывают, -- ни секунды не медля, ответил я. -- Так же, как
бывают адъютанты, попавшие на губу. Полковник Ерофей выполнял
важное агентурное задание и был свободен в выборе маскировки.
Учтите, прикажу -- вы у меня набедренную повязку оденете, не то,
что лапти.
-- Так точно, -- бодро ответил майор.
Ерофей довольно осклабился.

ХВОСТАТЫЕ АМАЗОНКИ

Космодром Зибелле не понравился с первого взгляда, о чем он и
поведал с присущей ему бестактностью. Настоящий горностай --
это, понимаете ли, почти соболь. А соболь -- зверь лесной и
менять привычные лесные чащобы на прокаленную солнцем пустыню
не намерен. Это противно его природе. Я уже видел космодром на
экране, но теперь полностью согласился в душе с Зибеллой.
Твердая коричневая глинистая земля, припорошенная местами
каким-то серым налетом, до отвращения напоминавшим пепел,
вызывала отвращение. Ерофей
был более сдержан, но нетрудно было догадаться, что и у него
переезд не вызвал ни малейшего восторга. Все мы привыкли к
мягким ландшафтам средней полосы, и потому грубые краски юга
резали нам глаз. А чахлые деревца, пугливо теснившиеся вокруг
бетонных коробок-зданий, вызывали просто жалость.
Когда мы шли на вертолете над территорией спецзоны, Ерофей все
время морщился. Открывающаяся картина кого угодно могла вогнать
в уныние. Тут и там красовались нитки заборов из колючей
проволоки, словно нашелся безумный шахматист, вознамерившийся
сыграть партию прямо в дикой степи и уже начавший готовить себе
доску. Какие там вольные степи... Или дикие? Как поэт говорил?
Колючая проволока -- вот основной признак культуры и
цивилизации. Всю степь -- от горизонта до горизонта --
расчертили на ровные квадраты, только раскрасить осталось.
Только вертолет шлепнулся на пышущую жаром бетонку, Зибелла
пробкой вылетел наружу, его уже начало мутить от приторной
бензиновой вони. И сразу же истошно заверещал, словно ему
наступили на хвост, заметался. Мы с Ерофеем испуганно
переглянулись и бросились на выручку. И тоже едва не завизжали
-- раскаленный бетон чувствовался даже сквозь толстые подошвы
армейских ботинок. Зибелла сразу ринулся в заросли сухой травы,
растущие -- или сохнущие? -- вдоль полосы. Он долго шуршал и
трещал там, обиженно попискивая.
Встречавшие нас высокие чины с почтительным недоумением взирали
на несколько необычное поведение новоприбывшего начальства.
-- Полковник ..., командир ...ской площадки, -- представился
плотный здоровяк с грубыми, рублеными чертами лица.
-- Какой? -- не понял я.
Полковник так же невнятно повторил:
-- ...ской, товарищ генерал.
Я спохватился. Конечно же! Есть предел компетенции моих
помощников, им нельзя знать больше, не то, что мне. И я не стал
просить его повторять фамилию и все остальное. Нельзя, секрет.
Но для удобства, чтобы не следить дальше за безымянным
полковником, я дал ему псевдоним "Кузнецов". Он
вымышленный, как и любая другая фамилия, включая мою
собственную. Никакой я не Петя, никакой не Иванов. Только домой
Ерофей и горностай Зибелла сочли возможным не прятаться, за что
еще получат от меня взыскания, хотя пока не подозревают об этом.
-- Понятно, -- кивнул я.
-- Разрешите проводить вас в штаб?
-- Разумеется, -- согласился я и подхватил на руки Зибеллу. Идти по
горячему бетону горностай не мог.
Штаб располагался на берегу искусственного озерца, которое было
окружено густыми зарослями тальника, одна шиферная крыша еле
проглядывала в зелени. Чудо, истинное чудо! Оазис в дикой
пустыне. Полковник понял по выражению моего лица, что я доволен,
и тоже заулыбался.
-- У вас здесь недурно, -- похвалил я.
-- Если бы... -- вдруг помрачнел... м-м... Кузнецов.
Я не понял его уныния, но предпочел промолчать.
Дорожка запетляла между клубами, на которых цвели розы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42