Конь недовольно мотнул головой,
фыркнул, но подчинился и, не спеша, двинулся по еле заметной
тропинке, прихотливо петляющей между валунами.
Тихий цокот копыт, равномерное покачивание седла потихоньку
убаюкали Санечку, и он начал подремывать, клевать носом... И
уснул, успев еще подумать, что вернуться сейчас в вестибюль
метро было бы огорчительно.

Проснувшись, Санечка долго не мог сообразить, что это такое
черное и жесткое тычется ему в лицо. И вообще, что происходит?
Но потом выпрямился в седле, потянулся и вспомнил. Торопливо
осмотрел себя. Нет, ничего не изменилось. Он остается
странствующим рыцарем. Значит гипотеза галлюцинации отпадает.
Интересно, кому и зачем это понадобилось?
Санечка ощущал странную раздвоенность в мыслях. С одной стороны
он отчетливо понимал нелепость происходящего, но с другой --
кто-то неведомый, может, подсознание рыцаря, в доспехи которого
попал Санечка, подсказывал, что следует делать. И приходилось
подчиняться. Любая попытка сопротивления вызывала судорожное
подергивание всех мышц, напоминающее эпилептический припадок.
Тут его размышления оборвались. На нежно-голубом незабудковом
небе прямо над нежно-зеленым аквамариновым зубчатым частоколом
леса поднимались нежно-черные страусиные перья дыма. Кажется,
именно в таком стиле писали раньше? Природа дышала покоем и
негой, нежно-золотистые солнечные лучи пронизывали
расплывающееся, как клякса туши в стакане родниковой воды,
пятно. Санечка хотел было пришпорить коня и броситься наутек.
Покрасоваться в рыцарском облачении -- одно, а вступать в бой --
совсем другое. Да и о славных подвигах рыцаря Ламанчского он
превосходно помнил. Героически напасть с копьем наперевес на
какую-нибудь баню ему совсем не улыбалось. Лучше скромно
удалиться. Поэтому он поправил хлопающий по конскому боку щит,
поплотнее затянул ремни секиры, притороченной к седлу, и с
достоинством двинулся вперед. Да, вперед, потому что хотел
поближе познакомиться с жителями этого мира.
Тропинку пересекало великое множество узловатых серых корней,
поэтому конь, который явно больше всадника смыслил в верховой
езде, и не думал подчиняться попыткам всадника управлять его
аллюром. Он недовольно фыркал, прядал ушами и упрямо не ускорял
величавого неспешного шага. Когда Санечкины попытки ему
окончательно надоели, он зло заржал и хватанул всадника зубами
за правое колено.
Лес был самым настоящим "дремучим", как определил его для себя
Санечка. Раскидистые кряжистые дубы, реже появлялись стройные
буки, кое-где виднелись отдельные сосны. Высокую траву явно не
мяла ничья нога. Несмотря на все старания Санечка не мог
увидеть на единого пня -- топор дровосека не посягал на
девственные чащи. Беззаботное чириканье птиц окончательно
усыпило все подозрения, и Санечка, разморенный горячим солнцем,
снял железный горшок шлема, вытер вспотевший лоб и звучно
зевнул. Откуда-то долетело сильно заглушенное листвой
бархатистое "Бум-м-м"... Колокол. Тишина, покой, идиллия.
Первому колоколу ответил более высокий удар второго. Санечка
горестно вздохнул. Жаль, что сейчас от маленьких деревенских
церквушек остались только обгорелые бревна. Из русской жизни
чья-то недобрая рука вырвала кровоточащий кусок. "Дон-дон", --
отозвался третий колокол. Расчувствовавшийся от умиления
Санечка едва не прослезился от умиления.
Лес кончился как-то внезапно. Только что Санечку окружали
деревья, но вот он повернул за пригорок -- и они пропали. Дым
теперь поднимался из-за невысокого холма, рядом с первым
столбом качались еще два. Легкая тревога кольнула Санечку.
Ладно, увидим -- разберемся. Он с тоской поглядел из-под ладони
на палящее солнце. Белый балахон помогал слабо, железная чешуя
куртки разогрелась основательно, и Санечка обливался потом. На
седле он не нашел никаких мешков либо вьюков, поэтому
возможность переодеться исключалась. Услужливый оруженосец тоже
не появился... Санечка выругался про себя, проклиная
непредусмотрительность рыцарей, похлопал коня по шее и
ободряюще сказал:
-- Осталось немного, Гром. Там тебя и покормят, и напоят.
Между прочим, откуда он узнал, что коня зовут Гром? Отличное
имя, великолепно подходит упрямому, своенравному, но верному
коню. Просто пришло в голову. Гром... Санечка попробовал на
вкус это имя. На каком языке? Он задумался. Попытайтесь
определить, как называется ваш родной язык, если именно
названия вы не знаете. И вдобавок говорите только на нем одном.
Гром взобрался на вершину пригорка и остановился, предоставив
Санечке возможность полюбоваться открывающимся пейзажем. Но
увиденное заставило его моментально забыть и о жаре, и об
отдыхе, обо всем на свете. Приступ ярости заставил Санечку
зарычать.
Внизу, на берегу маленькой речушки стояла деревня. Точнее было
бы сказать: недавно стояла. Теперь на месте бревенчатых изб
курились черные пепелища. Вот какой дым Санечка видел над
лесом! На траве он заметил несколько десятков трупов. Санечку
замутило. О такой стороне рыцарских подвигов он раньше как-то
не задумывался. Но ярость превозмогла дурноту, когда он увидел
еще кое-что.
Человек двадцать пленников в длинных белых рубахах были
привязаны к толстому бревну. Их подгоняли плетьми всадники в
пестрых халатах, сидящие на низкорослых мохнатых лошаденках.
Как их зовут? Хазары, половцы, кипчаки? Сразу в памяти всплыла
масса диковинных словечек, слышанных мимоходом: полон, ясак,
баскак. И новый приступ гнева охватил Санечку, когда он увидел,
ка плеть опустилась на плечи девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35