То здесь, то там
виднелись глубокие ямы, окруженные ворохами выброшенной земли
и камней. Вереск помаленьку бледнел и тускнел. Его листики
приобрели нездоровую желтоватую окраску. Редкие березки,
сумевшие уцепиться за каменья, были изогнуты и скрючены самым
причудливым и необычным образом, словно их били и ломали.
Деревья прижимались к самой земле, чтобы устоять под сильными
северными ветрами. Александр, зябко кутаясь в плащ, подумал,
что здесь уже начинает ощущаться нездоровое дыхание
Кронийского океана. А потом некстати вспомнилось его второе
название -- Мертвое море.
Древолюб тоже хмурился, тревожно поглядывая по сторонам. Было
заметно, что вид изуродованных деревьев доставляет ему
прямо-таки физическую боль. Он мимоходом заметил, что все
деревья здесь отравлены каким-то неведомым ядом. Зато кто
воспрянул духом, так это Зорковид. Леший сейчас ехал вместе с
Гремиславом, и филин был отпущен на свободу. Вересковые
пустоши буквально кишели жирными зверьками, похожими на
хомяков. Древолюб, морщась, сказал, что это лемминги. Но
филину было совершенно неважно, как они назывались, главное --
они оказались очень вкусными. С каждой вечерней охоты он
буквально приползал, тихо постанывая -- набитое брюхо мешало
ему взлететь. Но свои обязанности сторожа он выполнял
исправно, да и дорога была пустынной. Но вот путешественникам
пришлось туговато, теперь леший почти ничем не мог помочь.
Каменистые плато не подчинялись ему, приходилось
довольствоваться скромными припасами, которые он успел
погрузить на лошадей в городе.
Ветер гнал тучи, постоянно готовые опрокинуть на путников
мелкий холодный, и от того особенно противный, дождь. Одежда
не просыхала, ведь солнце почти перестало греть, хотя теперь
уходило с синевато-серого неба совсем ненадолго. Дни стали
ощутимо длиннее, а ночи светлее и короче.
Из многочисленных ям поднимались быстро тающие в воздухе клубы
фиолетового дыма или пара, едкие и горькие. Когда порывы ветра
выносили его на дорогу, люди кашляли и чихали. Слезы начинали
течь ручьями, и появлялось противное ощущение, будто рот забит
песком пополам с грязью.
-- Ну и мерзость! -- с чувством сказал Александр, когда их
накрыло особенно большое облако.
-- Это делишки грифонов, -- со внезапной ожесточенностью бросил
леший.
-- Что с тобой? -- поразился Александр.
-- Посмотри вокруг! Что они сотворили с этой землей.
Гремислав только мрачно усмехнулся.
-- Но где они сами? -- продолжал допытываться Александр.
-- Что им здесь делать?! -- вконец озлился леший. -- Из этой
земли они вычерпали все, что могли. Все золото, все самоцветы.
Изгадили ее и запакостили... И отправились дальше.
-- Где тоже оставят после себя мертвую пустыню?
-- Конечно, -- Древолюб даже сплюнул с досады.
-- Мы их увидим?
-- Не торопись. Я не думаю, что встреча доставит тебе хоть
малейшее удовольствие.
Плохо стало и с водой. Скапливающиеся в бесчисленных ямах
лужицы и озерца были сплошь покрыты радужной маслянистой
пленкой, вода на вкус была просто омерзительна. Но Гремислав
не давал и прикоснуться к заветной фляжке с родниковой водой,
висевшей у него на поясе.
-- Она понадобится нам позднее, -- твердо пресек он робкие
поползновения Александра.
Так прошли еще три дня.
На четвертое утро они увидели первого грифона.
Обглоданный, без единой травинки, каменистый холм был увенчан
высоким и толстым четырехгранным гранитным столбом. Красный
гранит резко выделялся на фоне блекло-серого известняка.
Александр сразу обратил на него внимание, но принял черный
силуэт, венчавший столб, за поставленную неведомо кем статую.
Дорога привела их к подножию холма, и лишь здесь он понял свою
ошибку. Это был грифон.
Подъехав поближе, путники ощутили неприятное давление,
какое-то странное чувство, словно невидимая паутина опутывала
руки и ноги, мешала двигаться. Кони, не боявшиеся самых жарких
схваток, принялись артачиться. Они жалобно ржали, упирались.
Только с величайшим трудом всадники заставили их двигаться
вперед, да и то они постоянно спотыкались.
Когда путники поднялись на холм к самому столбу, грифон
взмахнул крыльями и слетел на дорогу. Размерами он
действительно не уступал льву, и туловище его было совершенно
львиным. Но шея и голова были покрыты не перьями, как ожидал
Александр, а блестящей зеленой чешуей. Чешуйчатыми были и
мощные крылья. Вид грифона показался Александру довольно
отталкивающим, веяло от зверюги чем-то доисторическим и
кошмарным.
Тусклые серые глаза пристально уставились на путников.
Александр с легким замешательством обнаружил, что руки
окончательно отказались ему повиноваться. Гром невольно
попятился. Грифон открыл большой крючковатый клюв и хрипло
каркнул, словно гигантская ворона. Потом каркнул еще раз и
гортанным голосом спросил:
-- Что привезли менять? И наверняка опять дорого?
-- Мы ничего не привезли, -- возразил Гремислав.
-- Вы хотите, чтобы я сбавил цену? Напрасно, я не уступлю.
-- Мы не собираемся торговать.
-- Лжете. Все едут сюда торговать.
-- Но мы не торговцы, -- вмешался Александр.
-- Опять врешь. Зря. Я не сбавлю ни гроша.
-- Глухой пень! -- в сердцах рявкнул Гремислав. -- Разве мы
похожи на купцов?
-- Зачем тогда вы явились сюда? -- Грифон склонил голову набок,
внимательно разглядывая путников. -- У нас только торгуют. Или
вы намерены что-нибудь украсть? -- Свинцовый глаз засветился
красным, Александра обдало жаром. -- Не получится! -- В горле
грифона заклокотало.
-- Он же нас не слушает, -- шепнул Александр Гремиславу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35