-- огрызнулся воин со шрамом. И Санечка с
ужасом вспомнил, где он видел его раньше. В деревне! Если
теперь вспомнит старого знакомого и Гимпарс, Санечке придется
плохо. Одна надежда, что под глухим шлемом степняк не
разглядел его лица.
-- Я вобью эти слова обратно в твою грязную глотку! -- рявкнул
Гайсир.
-- Попробуй! -- Гимпарс выхватил из ножен широкий кривой меч.
-- Ты забыл поучения Божественного Воителя? Хочешь валяться с
переломанным хребтом?
-- Еще раз говорю: попробуй! -- На губах Гимпарса выступила
пена.
-- Потом, потом... Сейчас Ослепительный ждет пленника.
Гимпарс недовольно заворчал и толкнул Санечку в спину.
-- Иди.
Санечка, пошатываясь, побрел между кострами степняков,
направляемый чувствительными толчками в спину. Возле каждого
костра спали по два-три воина. Всего же, как он определил на
глаз, степняков было человек полтораста. Многие из них
вдобавок носили заскорузлые окровавленные повязки. Похоже,
набег получился неудачным, их основательно потрепали, и орда
возвращалась без добычи и славы. В таком случае на пощаду
рассчитывать не приходилось. Непонятно только, как Зорковид не
обнаружил такую большую толпу. Или леший был прав, говоря, что
степь укрывает своих хозяев, как лес -- своих?
Посреди кольца костров высился ковровый шатер, у входа в
который замерли четверо стражников. Опустившись на
четвереньки, Гимпарс сказал:
-- Ослепительный повелел недостойному рабу привести пленника.
Ответом был величавый кивок стражника, и Гимпарс на
четвереньках проворно заполз в шатер. Через некоторое время
он, пятясь, выполз обратно и сильным ударом заставил Санечку
опуститься на колени.
-- Ползи за мной, нечестивый.
Так как приказ подкрепил немедленный удар древком копья по
спине, Санечка почел за лучшее подчиниться и пополз за
Гимпарсом, уткнувшись лбом в грязный ковер. В шатре Гимпарс
трижды стукнул головой о землю и почтительно сообщил:
-- Твое повеление выполнено, Ослепительный.
-- Вижу, -- произнес старческий брюзгливый голос.
Санечка рискнул немного приподнять голову. На невысоком
золотом восьмигранном табурете (или как называется точно это
подобие трона?) сидел заплывший жиром человек в засаленом
парчовом халате. Лицо его было закрыто чем-то вроде легкой
чадры, свешивающейся с чалмы.
-- Мои воины захватили его, отомстив за бесчестье, -- льстиво
зажурчал Гимпарс.
-- Дурак! Так значит именно этот сопляк разогнал твоих баб в
той деревне? -- недоверчиво спросил Ослепительный.
-- Это могучий и сильный рыцарь, Рыцарь Льва.
Санечка чуть не вскрикнул. Теперь следует готовиться к самому
худшему. Все-таки узнали!
-- Рыцарь? -- Ослепительный тяжело сопел, говорить ему было
очень трудно, сало прямо-таки душило его. Может потому голос и
был высоким, как у евнуха. -- Какой это рыцарь... Мальчишка. И
твои бараны бежали от него... Позор.
-- Мы отомстили, Ослепительный.
-- Дурак! Я прикажу дать тебе палок.
-- Милость твоя безмерна, Ослепительный.
Ослепительный, астматически похрюкивая, задумался. Потом
какая-то мысль сверкнула в масленых глазках, прячущихся между
пухлыми щеками.
-- Гимпарс, пошел вон! Пусть тебе дадут десять золотых за
поимку пленного.
-- Благословенна щедрость Ослепительного.
-- И десять палок тоже.
-- Счастлив слышать волю Ослепительного.
-- Пошел, собака.
Гимпарс резво выполз из шатра. Ослепительный немного подождал,
деловито потирая живот. Было заметно, что перевариванию пищи
он придает очень большое значение.
-- Садись, -- приказал он Санечке.
Тот осторожно уселся на ковре перед троном. Или все-таки
табуретом? Ослепительный посопел еще немного, а потом
неожиданно спросил:
-- Ты пришелец?
-- Д-да, -- от неожиданности вырвалось у Санечки.
Ослепительный удовлетворенно хрюкнул.
-- Я не ошибся. Только болван Гимпарс мог принять тебя за слугу
Красного Колокола. Но я мудр и велик, моему взору открыты
самые сокровенные тайны. Сейчас ты вместе с друзьями идешь на
север. Каменный дух Шаргокана открыл мне это. И на берегу
Кронийского океана вы будете искать Желтый Колокол, колокол
рабства, чтобы разбить его. Посмей сказать, что я не прав.
-- Ты прав, -- коротко ответил Санечка, не считая нужным
титуловать собеседника.
-- Зачем?
-- Чтобы освободить людей.
-- Дурак. Неужели ты полагаешь, что все дело в колоколе? Он
всего лишь символ. Если человек раб по натуре, он обязательно
найдет себе хозяина, вне зависимости от того, звонит колокол
или нет.
-- Пусть так, -- дерзко ответил Санечка. -- Но мы будем бороться
и с символом и с самозванными хозяевами.
-- Бороться? -- Ослепительный явно наслаждался беседой. -- Но
нужна ли твоя борьба людям? Ведь на смену мне обязательно
явится новый хозяин из вчерашних рабов. И новое рабство станет
еще более ужасным, потому что бывший раб начнет мстить за
недавнее унижение. Ты подумал об этом? Не лучше ли оставить
порядок неизменным?
-- Нового хозяина тоже можно свергнуть.
Ослепительный засмеялся, сотрясая жирными телесами.
-- Убить, чтобы убить, чтобы убить, чтобы убить... Не слишком
ли кровавый путь для освободителя?
-- Для того и нужно уничтожить самый символ рабства, чтобы
разрушить веру. Человек не раб хозяина, он раб собственной
веры в неизбежность прихода хозяина.
-- Веры! Это ты правильно подметил, -- с энтузиазмом подхватил
Ослепительный. -- Ваш народ истово верит в доброго хозяина,
заметь! Если его нет, его выдумывают, лепят хотя бы из дерьма,
чтобы только был! Вы просто рветесь посадить себе кого-нибудь
на шею, следовательно вы обречены повиноваться, обречены на
рабство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35