ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
– Кто это сказал?
– Я. Это из моей книги.
– Здорово!
– Спасибо.
Люмен немного помолчал. Я решил, что он смакует красоту и изысканность моего стиля, но нет – его ум, непостоянный, как кузнечик, был занят уже другим, точнее, вернулся к сомнениям о нашей божественности.
– Мы слишком много думаем о себе, – изрек Люмен. – Мы не можем просто наслаждаться жизнью. Все время пытаемся заглянуть за грань видимого. Но мы недостаточно могущественны, чтобы рассмотреть там что-то. И это так хреново! Когда ты ни то ни другое, – взревел он под конец своей тирады.
– Не понял?
– Если бы мы были настоящими богами, если бы мы умели то, что полагается уметь богам, уж поверь, мы не прозябали бы здесь до сих пор. Мы ушли бы прочь – туда, где богам есть чем заняться.
– Но куда? Ведь не в мир же?
– Нет, конечно, не в мир. К черту этот мир. Мы ушли бы туда, где не бывала ни одна живая душа с этой планеты. Даже в снах. Даже в мечтах.
Люмен говорил, а я думал о Галили. Может, он одержим тем же стремлением, что томит Люмена, – стремлением, которое не выразить словами, но которое сжигает изнутри? Может, именно эта одержимость заставила Галили отправиться в океан в утлом суденышке, претерпеть все мыслимые и немыслимые опасности и при этом страдать от того, что он так и не смог уйти от земли, а точнее от дома, достаточно далеко.
Размышления о печальной участи семейства Барбароссов настроили Люмена на меланхолический лад. Он сказал, что устал от болтовни, и отправился к себе. Но едва рассвело, он явился вновь, теперь уже в третий раз. Полагаю, ночью он глаз не сомкнул. Наверняка бродил в темноте вокруг дома, предаваясь мрачным мыслям.
– Я тут набросал еще пару заметок, – сообщил он. – Для главы о Христе.
– А что, про Христа ты тоже собираешься писать? – удивился я.
– Без него не обойтись. Слишком крепкие семейные связи, – пояснил он.
– Но, по-моему, у нас с Иисусом разные корни, – заметил я и сразу усомнился в собственных словах. – Или я ошибаюсь?
– Корни-то, положим, разные, – буркнул Люмен. – Только он был такой же сумасшедший, как мы. Но, в отличие от нас, он слишком много хлопотал.
– О чем?
– Об этих, – ответил Люмен. – О людях. Чертово племя. Мы никогда не были пастырями. Мы охотились... По крайней мере, она. Никодим любил животных. Лошадей выращивал. В душе он был фермером.
Люмен был совершенно прав. Я улыбнулся. Отче наш, изгороди возводящий.
– Может, нам следовало больше о них заботиться, – продолжал Люмен. – О людях. Попытаться их полюбить. Несмотря на то, что они никогда нас не любили.
– Никодим их любил, – возразил я. – По крайней мере, некоторых женщин.
– Я тоже хотел их полюбить, – признался Люмен. – Но они так мало живут. Стоит к ним привыкнуть, как они уже умирают.
– А дети у тебя есть? Там, в миру?
– Не без этого.
Раньше мне и в голову не приходило, что у нашего генеалогического древа могут быть и неизвестные мне ветви. Мне казалось, что клан Барбароссов я знаю как свои пять пальцев. Оказывается, я ошибался.
– А тебе известно, где они? – спросил я.
– Нет.
– Но ты мог бы их найти?
– Наверное.
– Если они такие, как я, они еще живы. Они медленно стареют, хотя все равно...
– Да, они наверняка живы.
– И тебе совсем не интересно, что с ними?
– Конечно, интересно, – с горечью сказал Люмен. – Но мне и здесь-то, сидя в коптильне, с трудом удается сохранить остатки разума. А если я отправлюсь в мир искать своих отпрысков и стану вспоминать женщин, которых когда-то уложил в постель, то свихнусь окончательно.
И Люмен затряс головой, словно отгоняя прочь искушение.
– Может быть... если я когда-нибудь отсюда выберусь, – неуверенно начал я. Люмен перестал трясти головой и взглянул на меня. В глазах его что-то сверкнуло: слезы и искорки надежды. – Тогда я мог бы попробовать... отыскать их...
– Отыскать моих детей?
– Да.
– Ты сделал бы это?
– Да, конечно. Я почел бы это за честь.
Люмен уже не мог сдерживать слез, и они заструились по его щекам.
– Спасибо, брат, – пробормотал он. – Подумать только. Мои дети. – Голос его перешел в сиплый шепот. – Мои дети, – повторил он и вцепился в мою руку, его возбуждение пробивалось сквозь поры кожи и покалывало мою ладонь.
– А когда ты этим займешься? – спросил он.
– Ну... не раньше, чем закончу книгу.
– Мою книгу или свою?
– Мою. С твоей придется повременить.
– Конечно. Конечно. Теперь я подожду. Теперь, когда я знаю, что ты отыщешь...
Люмен не договорил, чувства переполняли его. Он выпустил мою ладонь, закрыл глаза руками и разрыдался. Слезы текли ручьями, а всхлипывал он так громко, что наверняка это слышали все обитатели дома. Наконец Люмен успокоился настолько, что смог произнести:
– Мы поговорим об этом в другой раз, ладно?
– Когда захочешь.
– Мы с тобой не зря сошлись вновь, – сказал он на прощание. – Ты настоящий человек, Мэддокс. Я не оговорился. Настоящий человек.
С этими словами Люмен вышел на веранду, правда, не забыв прихватить очередную сигару из моего ящичка. Уже в дверях он обернулся.
– Не знаю, можно ли этому верить, – пробурчал он. – Но теперь я доверяю тебе и должен рассказать...
– О чем?
Люмен в замешательстве поскреб свою лохматую бороду.
– Ты, наверное, решишь, что я совсем спятил, – наконец выдавил он из себя.
– Не тяни.
– Ну... у меня есть кое-какие соображения. По поводу Никодима.
– Какие же?
– Я не верю, что его смерть была случайной. Он сам все это подстроил.
– Но зачем?
– Чтобы избавиться от нее. От своих обязанностей. Я понимаю, брат, тебе тяжело это слушать. Но общество твоей жены напомнило ему о прошлых днях. И ему захотелось человеческого тела. Женского тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250
– Кто это сказал?
– Я. Это из моей книги.
– Здорово!
– Спасибо.
Люмен немного помолчал. Я решил, что он смакует красоту и изысканность моего стиля, но нет – его ум, непостоянный, как кузнечик, был занят уже другим, точнее, вернулся к сомнениям о нашей божественности.
– Мы слишком много думаем о себе, – изрек Люмен. – Мы не можем просто наслаждаться жизнью. Все время пытаемся заглянуть за грань видимого. Но мы недостаточно могущественны, чтобы рассмотреть там что-то. И это так хреново! Когда ты ни то ни другое, – взревел он под конец своей тирады.
– Не понял?
– Если бы мы были настоящими богами, если бы мы умели то, что полагается уметь богам, уж поверь, мы не прозябали бы здесь до сих пор. Мы ушли бы прочь – туда, где богам есть чем заняться.
– Но куда? Ведь не в мир же?
– Нет, конечно, не в мир. К черту этот мир. Мы ушли бы туда, где не бывала ни одна живая душа с этой планеты. Даже в снах. Даже в мечтах.
Люмен говорил, а я думал о Галили. Может, он одержим тем же стремлением, что томит Люмена, – стремлением, которое не выразить словами, но которое сжигает изнутри? Может, именно эта одержимость заставила Галили отправиться в океан в утлом суденышке, претерпеть все мыслимые и немыслимые опасности и при этом страдать от того, что он так и не смог уйти от земли, а точнее от дома, достаточно далеко.
Размышления о печальной участи семейства Барбароссов настроили Люмена на меланхолический лад. Он сказал, что устал от болтовни, и отправился к себе. Но едва рассвело, он явился вновь, теперь уже в третий раз. Полагаю, ночью он глаз не сомкнул. Наверняка бродил в темноте вокруг дома, предаваясь мрачным мыслям.
– Я тут набросал еще пару заметок, – сообщил он. – Для главы о Христе.
– А что, про Христа ты тоже собираешься писать? – удивился я.
– Без него не обойтись. Слишком крепкие семейные связи, – пояснил он.
– Но, по-моему, у нас с Иисусом разные корни, – заметил я и сразу усомнился в собственных словах. – Или я ошибаюсь?
– Корни-то, положим, разные, – буркнул Люмен. – Только он был такой же сумасшедший, как мы. Но, в отличие от нас, он слишком много хлопотал.
– О чем?
– Об этих, – ответил Люмен. – О людях. Чертово племя. Мы никогда не были пастырями. Мы охотились... По крайней мере, она. Никодим любил животных. Лошадей выращивал. В душе он был фермером.
Люмен был совершенно прав. Я улыбнулся. Отче наш, изгороди возводящий.
– Может, нам следовало больше о них заботиться, – продолжал Люмен. – О людях. Попытаться их полюбить. Несмотря на то, что они никогда нас не любили.
– Никодим их любил, – возразил я. – По крайней мере, некоторых женщин.
– Я тоже хотел их полюбить, – признался Люмен. – Но они так мало живут. Стоит к ним привыкнуть, как они уже умирают.
– А дети у тебя есть? Там, в миру?
– Не без этого.
Раньше мне и в голову не приходило, что у нашего генеалогического древа могут быть и неизвестные мне ветви. Мне казалось, что клан Барбароссов я знаю как свои пять пальцев. Оказывается, я ошибался.
– А тебе известно, где они? – спросил я.
– Нет.
– Но ты мог бы их найти?
– Наверное.
– Если они такие, как я, они еще живы. Они медленно стареют, хотя все равно...
– Да, они наверняка живы.
– И тебе совсем не интересно, что с ними?
– Конечно, интересно, – с горечью сказал Люмен. – Но мне и здесь-то, сидя в коптильне, с трудом удается сохранить остатки разума. А если я отправлюсь в мир искать своих отпрысков и стану вспоминать женщин, которых когда-то уложил в постель, то свихнусь окончательно.
И Люмен затряс головой, словно отгоняя прочь искушение.
– Может быть... если я когда-нибудь отсюда выберусь, – неуверенно начал я. Люмен перестал трясти головой и взглянул на меня. В глазах его что-то сверкнуло: слезы и искорки надежды. – Тогда я мог бы попробовать... отыскать их...
– Отыскать моих детей?
– Да.
– Ты сделал бы это?
– Да, конечно. Я почел бы это за честь.
Люмен уже не мог сдерживать слез, и они заструились по его щекам.
– Спасибо, брат, – пробормотал он. – Подумать только. Мои дети. – Голос его перешел в сиплый шепот. – Мои дети, – повторил он и вцепился в мою руку, его возбуждение пробивалось сквозь поры кожи и покалывало мою ладонь.
– А когда ты этим займешься? – спросил он.
– Ну... не раньше, чем закончу книгу.
– Мою книгу или свою?
– Мою. С твоей придется повременить.
– Конечно. Конечно. Теперь я подожду. Теперь, когда я знаю, что ты отыщешь...
Люмен не договорил, чувства переполняли его. Он выпустил мою ладонь, закрыл глаза руками и разрыдался. Слезы текли ручьями, а всхлипывал он так громко, что наверняка это слышали все обитатели дома. Наконец Люмен успокоился настолько, что смог произнести:
– Мы поговорим об этом в другой раз, ладно?
– Когда захочешь.
– Мы с тобой не зря сошлись вновь, – сказал он на прощание. – Ты настоящий человек, Мэддокс. Я не оговорился. Настоящий человек.
С этими словами Люмен вышел на веранду, правда, не забыв прихватить очередную сигару из моего ящичка. Уже в дверях он обернулся.
– Не знаю, можно ли этому верить, – пробурчал он. – Но теперь я доверяю тебе и должен рассказать...
– О чем?
Люмен в замешательстве поскреб свою лохматую бороду.
– Ты, наверное, решишь, что я совсем спятил, – наконец выдавил он из себя.
– Не тяни.
– Ну... у меня есть кое-какие соображения. По поводу Никодима.
– Какие же?
– Я не верю, что его смерть была случайной. Он сам все это подстроил.
– Но зачем?
– Чтобы избавиться от нее. От своих обязанностей. Я понимаю, брат, тебе тяжело это слушать. Но общество твоей жены напомнило ему о прошлых днях. И ему захотелось человеческого тела. Женского тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250