Следуя за птицами, Кэл зашел в часть города, которую редко посещал. Здесь одинаковые ухоженные домики его района сменились трехэтажными обшарпанными зданиями, спасенными от бульдозера только ожиданием бума, который никогда не наступит.
Над одной из таких улиц – на табличке было написано «Рю-стрит», – и летало большинство птиц. Небо над ней было просто черным; уставшие пернатые рядами сидели на ветках, проводах и телевизионных антеннах.
Кэл вышел на Рю-стрит и сразу же – один шанс из тысячи – увидел своего голубя. Долгие годы наблюдения за птицами выработали у него орлиное зрение: он узнал 33, вылетевшего из стаи воробьев и скрывшегося за одной из крыш.
Он поспешил за ним, свернув в узкий проулок между домами. Похоже, здесь никто не жил: вдоль стен громоздилась какая-то рухлядь, засыпанная содержимым перевернутых мусорных баков.
Но в двадцати ярдах от него шла работа. Двое грузчиков вытаскивали из двери дома массивное кресло, пока третий глядел на птиц, сотнями усеявших ограды и подоконники. Кэл подошел ближе, разыскивая голубей. Он нашел больше дюжины, но 33 среди них не было.
– Что ты об этом думаешь?
Он не сразу понял, что грузчик, глядящий на птиц, обращается к нему.
– Не знаю, – честно признался он.
– Может, они мигрируют, – предположил младший из креслоносцев, опуская свой край ноши.
– Не будь идиотом, Шэн, – сказал другой, выходец из Вест-Индии. Его имя «Гидеон» красовалось на спине рабочей куртки. – Какого черта они мигрируют в разгар лета?
– Слишком жарко, – ответил Шэн. – Вот почему. Эта жара вскипятила им мозги.
Гидеон тоже опустил свой край и отошел к стене, пытаясь зажечь окурок, извлеченный из нагрудного кармана.
– А неплохо, правда? – мечтательно произнес он. – Быть птицей. Пока лето, здесь, а как яйца подморозит – смотаться куда-нибудь на юг Франции.
– Они мало живут, – заметил Кэл.
– Ну и что, – Гидеон пожал плечами. – Мало да хорошо. Меня бы устроило.
Шэн подергал себя за дюжину белых волосков над губой, которые, видимо, считал усами.
– А ты разбираешься в птицах, парень?
– Только в голубях.
– Гоняешь их?
– Так, иногда.
– Мой шурин держит легавых, – ни к селу ни к городу сказал третий грузчик и посмотрел на Кэла, словно это заявление должно было вызвать у того горячий протест. Но Кэл выдавил только:
– Это собак?
– Ага. У него было пять, одна сдохла.
– Жаль, – сказал Кэл.
– Не очень. Она все равно была слепая на один глаз.
Сказав это, грузчик счел тему исчерпанной. Кэл снова посмотрел на птиц и улыбнулся, увидев на подоконнике верхнего этажа, своего голубя.
– Вижу его, – сказал он.
– Кого? – спросил Гидеон.
– Моего голубя. Он улетел. Вон, на подоконнике. Видишь?
Туда посмотрели все трое.
– Он что, дорогой? – спросил Шэн.
– Получал призы, – ответил Кэл с некоторой гордостью.
Он с тревогой посмотрел на 33, но тот, кажется, не собирался улетать, а сидел и чистил перья.
– Сиди там, – прошептал Кэл, – не двигайся, – потом обратился к Гидеону. – Ничего, если я войду? Попытаюсь его поймать?
– Валяй. Старуху, которая тут жила, увезли в больницу. Мы выносим мебель в оплату ее счетов.
Кэл вошел во двор и двинулся к двери, лавируя среди мебели.
Внутри царила разруха. Если упомянутая старуха и имела что-нибудь ценное, то от него ничего не осталось. На стенах висело несколько дешевых картин; мебель была старой, но не старинной, а занавески и ковры по виду годились только на свалку.
Стены и потолок были покрыты многолетней копотью – от свечей, стоящих повсюду на полках и подоконниках среди сталактитов оплывшего воска.
Он прошел по темным, мрачным комнатам. Всюду были тот же разгром и те же запахи пыли и гнили. Кэл подумал, что в больнице хозяйке будет лучше: там хоть простыни чистые.
Он начал подниматься по лестнице в полутьме, слыша крики птиц и их царапанье по подоконникам. Ему казалось, что эти звуки вращаются, как будто дом был их центром. Он вспомнил фото из «Нэшнл джиогрэфик»: звезды, медленно вращающиеся вокруг Полярной звезды, Небесного гвоздя.
От царапающих звуков у него заболела голова. Он вдруг ощутил слабость и даже страх.
Он одернул себя. Некогда распускаться. Надо поймать голубя, пока он не улетел. Пробравшись среди какой-то мебели, он вошел в одну из верхних комнат. Она примыкала к той, на подоконнике которой сидел 33. Солнце било сквозь окна без занавесок, и Кэл ощутил, как со лба его стекает пот. Мебели в комнате не было, только на стене висел календарь на 1961 год с фотографией льва, лежащего под деревом, положив лохматую голову на лапы.
Кэл вышел и зашел в соседнюю комнату, где за грязным стеклом сидел голубь.
Теперь важно было не спугнуть птицу. Он осторожно подошел к окну. 33 склонил голову и посмотрел на него одним глазом, но не тронулся с места. Кэл, затаив дыхание, попытался открыть окно, но бесполезно. Оно было забито дюжиной основательных гвоздей – примитивная защита от воров.
Снизу раздался голос Гидеона. Поглядев туда, он увидел, что троица выносит во двор большой свернутый ковер.
– Заноси влево, Базо! Влево! Ты что, не знаешь, где лево?
– Я и заношу влево!
– Не твое лево, идиот! Мое!
Птицу на подоконнике эти крики ничуть не беспокоили. Она казалась вполне счастливой.
Кэл пошел вниз. Ему оставалось лишь попробовать добраться до 33 по стене. Последний шанс. Он пожалел, что не догадался захватить с собой зерна. Оставалось надеяться лишь на увещевания.
– Не вышло? – спросил Шэн, когда он вышел.
– Окно не открывается. Попробую залезть отсюда.
– Вряд ли это у тебя получится, – заметил Базо, почесывая живот, выдававший в нем любителя пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19